|
- Да, да, мы всего лишь подданные, - закивала старая графиня и прикрыла лицо веером, - а подданные всегда должны выполнять волю своего повелителя. - А вот я не думаю, что это правильно, - резко встала из-за стола Констанция. - Почему ты, Констанция, считаешь себя вправе не подчиняться королю? - Потому что я знаю, что из этого приглашения ничего хорошего не будет, мадам. - Нет-нет, вы должны идти, никакие отговорки вам не помогут, а если ты, Констанция, не пойдешь, король вновь пришлет посыльного, а лишние пересуды нам ни к чему. Подобным действием ты выкажешь свое неуважение к его величеству и все станут говорить, что мы непочтительные подданные своего короля. - Боже, - воскликнула Констанция, воздев руки, - да и так уже все говорят обо мне черт знает что. Меня уже обвиняют во всех смертных грехах, по-моему, все в Пьемонте только и судачат о каких-то интригах короля по отношению ко мне. - Нет-нет, дорогая, молва пока говорит лишь о твоей верности мужу. - А о чем вы, мадам, хотите, чтобы все судачили? О моей неверности? О том, что я, Констанция де Бодуэн, стала любовницей короля, отдалась ему, вы хотите, чтобы все говорили об этом? - Нет, что ты, Констанция, успокойся, не нервничай, - Арман схватил ладонь своей жены и крепко сжал. - Да успокойся же ты, Констанция, подумай, о чем ты говоришь? - Я говорю правду, потому что знаю, о чем все думают и судачат. Все только и ждут того момента, когда же наконец нервы не выдержат, и я окажусь в постели короля. И ты, ты, Арман, мой дорогой муж, который клялся мне в верности на всю жизнь, ждешь этого же самого. И вы, мадам, ждете, когда же я буду сломлена. Графиня де Бодуэн пожала плечами, помахала веером, поднялась и не зная, что еще сказать невестке и сыну, с недовольным выражением лица удалилась на другую половину дворца. Констанция и Арман остались сидеть в гостиной, нприязненно посматривая друг на друга. Арман барабанил пальцами по крышке стола, а Констанция, чтобы как-то закончить этот разговор, сослалась на головную боль и покинула мужа. Арман с силой ударил кулаком по дубовой столешнице. Китайская ваза, стоящая на столе, тонко зазвенела. Букет цветов задрожал и на дубовую столешницу упало несколько розовых лепестков. - Действительно, ситуация безвыходная, - сам себе сказал Арман, - не пойти - плохо, пойти - тоже не к добру. "Что же делать? Может быть, Констанция действительно права и лучше будет сослаться на какую-нибудь болезнь, на годовую боль или сказать, что маленький Мишель совсем расхворался, и Констанция не решилась оставить его на попечение кормилицы? Нет, нет, надо идти, иначе король сочтет меня трусом. А ведь мне бояться нечего, я не преступник, никаких законов не нарушал. А Констанция - моя законная жена, и я останусь верен ей до конца своих дней". Граф де Бодуэн вскочил со стула и решительно направился в комнату своей жены. Констанция сидела у постели Мишеля, по ее щекам текли слезы. Она держала розовую ручонку в своих ладонях и что-то тихо шептала. Кормилица стояла в углу, прижав руки к груди. - Констанция, - тихо позвал граф де Бодуэн жену. Молодая графиня вздрогнула, но не обернулась. Она так и сидела, глядя на спящего сына. - Констанция, - вновь позвал граф, но поняв, что она не обернется, сам подошел к Констанции и уселся рядом. Ребенок открыл глаза и с изумлением посмотрел на взрослых, склонившихся над ним. Его маленькое розовое личико сморщилось, и он пронзительно заплакал. - Боже, что с ним? - воскликнула Констанция, всплеснув руками. |
