– Почти четыре.

– Рассветет в половине пятого, нужно рассчитать время с точностью до минуты.

– А что мы будем делать? – спросила Георгия и подумала, что во всей этой суматохе так и не удосужилась выведать, какого плана придерживается герцог.

– Увидите, – коротко ответил он.

Но Перегин решил удовлетворить ее любопытство.

– Полковник Гудвин поделился с Трайдоном интересным наблюдением: на рассвете и на закате пленников выводят на прогулку по крепостной стене. Этим и намерен воспользоваться герцог.

Тем временем герцог занял место у руля, а Георгии приказал лечь на дно лодки. Он легко сжал ее пальцы.

– Будьте мужественны, – шепнул он ей. – Мы спасем вашего брата во что бы то ни стало.

– Я вам верю, – ответила Георгия. – И даже если это не удастся, я все равно буду вам благодарна.

Она скользнула на дно лодки, коснувшись щекой его руки. Однако герцог оставил без внимания эту случайную ласку: он разворачивал лодку к огромной крепости, поднимавшейся, казалось, из самой воды.

Когда они подошли к самому берегу, их по-прежнему окружала кромешная тьма. Прихватив снаряжение, бесшумно сошли на землю верхолазы и тотчас же скрылись из виду. Георгия пристально всматривалась в темноту, с замиранием сердца ожидая, что вот сейчас кто-нибудь из часовых поднимет тревогу. Но ничего не нарушало тишину, только волны с шумом бились о камни. Крепость была погружена во тьму, и она поняла, что французы не ожидали высадки неприятеля с моря, полагая, что только крупные корабли могут угрожать этим неприступным стенам.

Через несколько минут герцог передал руль Перегину и спрыгнул на берег. Видя, как он исчезает во тьме, Георгия лишь усилием воли поборола в себе желание кинуться следом.

Он шел навстречу опасности и мог погибнуть. И если бы это действительно случилось, она никогда бы не простила себе, что не была с ним рядом в эту минуту. Но ей оставалось только ждать, затаив дыхание и прислушиваясь.

Ничего подозрительного. Понемногу тьма начала рассеиваться, и Георгия увидела, как по отвесной стене крепости карабкаются две крошечные фигурки. Верхолазы! Они добрались уже до середины стены, с поясов у них свисала длинная веревка. Снизу за ними внимательно наблюдал герцог.

Перегин вытащил из кармана часы.

– Который теперь час? – прошептала Георгия.

– Четыре двадцать восемь.

Лодку сильно качало на прибрежной волне, и один из членов команды спрыгнул в воду и стал придерживать ее. Георгия попыталась отвлечься, думая о чем-нибудь постороннем, но безуспешно. Она не могла не смотреть, как все выше и выше поднимаются по стене крошечные фигурки, а герцог стоит внизу и неотрывно следит за ними.

– Четыре двадцать девять, – прошептал Перегин, и через минуту: – Половина пятого.

В самом верхнем окне крепости вспыхнул свет, потом засветилось окно под ним. Георгия так пристально вглядывалась в темноту, что глазам стало больно. Вдруг послышался тихий свист.

Услышав этот негромкий свист, она поняла, почему герцог задал ей сегодня утром странный, как ей показалось, вопрос:

– У вашего брата есть любимая мелодия или песенка, которую он помнил бы с детства?

– Да, – ответила Георгия. – Мама часто играла нам «Чарли, дорогой мой», а мы стояли около фортепьяно и пели. Потом она обычно прижимала к себе брата и говорила: «Ах ты, мой дорогой Чарли!» Помню, я страшно ревновала тогда.

Герцог больше ничего не сказал, и она не придала его вопросу большого значения.

Мелодия «дорогого Чарли» отчетливо раздавалась в тишине, но ничего особенного по-прежнему не происходило. Георгия заметила, как один из верхолазов, закрепив веревку на самом верху стены, стал спускаться вниз.