И, как это ни печально, но тридцатый день рождения Джины прошел уже два месяца назад.

  Джина надеялась, что собственный маленький домик, построенный на ранчо, даст ей больше свободы и заставит родителей воспринимать ее как самостоятельную личность. Ей следовало бы знать лучше: ребенок Торино — всегда остается ребенком.

  Возможно, ей стоило совсем уехать с ранчо, но ее удерживала любовь к цыганским лошадям, которых она растила и воспитывала, вкладывая в них всю свою душу. Поэтому ей не оставалось ничего другого, как научится справляться с ролью главного жизненного разочарования Терезы Торино.

  —  Мама... — протянула она.

  —   Знаю, знаю, — сказала Тереза, пытаясь положить конец семейному спору, — ты современная женщина. — Вздохнув, она махнула рукой. — Не надо было разрешать тебе смотреть эти ток-шоу, когда ты росла. Они вложили в твою голову определенный...

  —  Смысл? — улыбнулась Джина. Она любила свою мать, но ее ужасно раздражали эти бесконечные разговоры о замужестве.

  —  Если бы! Есть смысл, чтобы жить одной, без любви? Нет, — отрезала Тереза, не дожидаясь ответа, — нет в этом никакого смысла.

  Наверное, Джине было бы легче спорить, если бы какая-то ее часть не была согласна с матерью. Внутренний голос тихо нашептывал, что каждый уходящий день не делает ее моложе и что ей наконец пора расстаться со своими фантазиями, которые должны бы умереть еще несколько лет назад.

  Но она не могла с этим справиться.

  —  У меня все в порядке, мам.

  Тереза внимательно посмотрела на свою дочь и ласково потрепала ее по плечу.

  —  Конечно, детка, конечно.

  Если это и было всего лишь утешением, Джина его приняла — хотя бы затем, чтобы закончить этот разговор.

  —  Где папа? — спросила она. — Он собирался прийти посмотреть на жеребенка.

  Тереза махнула рукой в сторону дома.

  —  У него важная встреча.

  — Да? С кем?

  —  Ты думаешь, он мне сказал? — недовольно хмыкнула женщина.

  Джина улыбнулась: мама обожала быть в курсе всего, что происходит в ее доме.

  —  Ну что ж, если он занят, тогда я покажу жеребенка тебе.

  —  Лошади, — проворчала Тереза. — Ты и твои лошади.

  Джина рассмеялась и потянула ее за руку. Они пошли вдоль изгороди к воротам, но, услышав шум мотора, Джина обернулась посмотреть, кто там свернул на их грунтовку. Пыль волной поднималась позади серебристого джипа, и что-то кольнуло у нее внутри.

  Ей даже не надо было смотреть на номер. Приехал Адам Кинг. Она чувствовала это так же, как и камни у себя под ногами. Что же это? Какой-то вид внутреннего радара, который пробуждался в ней каждый раз, когда Адам оказывался рядом?

  —  Значит, вот с кем у него важная встреча, — пробормотала Тереза. — Любопытно.

  Джине тоже было любопытно. Адам припарковал свой джип и открыл дверцу. Когда он вышел из машины и обвел взглядом двор, внутри нее словно что-то подпрыгнуло. Как глупо, тут же одернула она себя. Глупо так реагировать на человека, который, должно быть, и забыл о твоем существовании.

  Адам продолжал осматриваться, словно сканируя все вокруг.