Молчание в трубке, и только после долгой паузы раздался голос Медведя:

– Нет, не помогу.

– Уверен?

– Я же сказал тебе, что завязал.

– Не люблю оставаться в одиночестве.

– Не повезло.

– Настолько не люблю, что сразу сдам тебя, если меня возьмут. Может, мне срок скостят – за аса‑взломщика и одного из наркокоролей Западного побережья. Догадываешься, о чем я? Скажу им, где ты живешь, где хранишь продукт. Копы очень любят про это слушать.

Снова молчание, а потом единственное слово, произнесенное совсем тихо:

– Почему?

– Потому, что я такой подленький говнюк. А ты как думал? – Кэтлетт повесил трубку.

Да, приятно было подшутить над Медведем, нагнать страху на мужика такого размера. Ладно, забыли о нем. С Йайо он справился без помощи Медведя, и с тем парнем на бензоколонке в Бейкерсфилде тоже, и с теми двумя кретинами, которые мешали ему работать. Одного он сделал на перекрестке у светофора, другого – на ступеньках крыльца. Не сидел, не разрабатывал план. Просто почувствовал необходимость и сделал. Сейчас надо поступить так же, а не думать о том, есть в доме сигнализация или нет. Гарри сказал, что Чили вошел в дом ночью. И ни слова о сигнале тревоги. Чили Палмер вошел в дом, включил телевизор, а Гарри, как настоящий мужчина, спустился вниз проверить обстановку, но без пистолета, потому что пистолета в доме нет…

* * *

Гарри потребовалось ровно две минуты, чтобы остановить свой выбор на норвежском лососе и скотче – так ему не терпелось поскорее перейти к делу. Пока Чили изучал меню, Майкл рассказывал о странном негативном влиянии отца на мотивацию его карьеры. Гарри готов был поспорить, что Чили, сколько бы он ни листал меню, все равно закажет мясо. Так и случилось: бифштекс с кровью, печеный картофель, фирменный салат, суп и полдюжины атлантических устриц. Да, еще порцию скотча. Майкл никак не мог закончить рассказ об отце, об этом тиране, всю жизнь торговавшем париками и настаивавшем на том, чтобы сын продолжил дело предков. Старший официант терпеливо ждал. Потом Майкл некоторое время изучал меню, хотя, Гарри снова готов был поспорить, ничего не собирался из него заказывать. Это было неписаное правило Голливуда – никогда не заказывать из меню. Следовало выдумать нечто необычное или объяснить, что блюдо следует приготовить именно так, как это делала мама, когда они жили в Куинсе. Семимиллионный актер в куртке, которую постеснялся бы надеть даже бродяга, как‑то смущенно, почти извиняющимся тоном поведал официанту, что хотел бы заказать омлет с сыром и луком‑шалотом, но только чтобы лук был лишь слегка подрумяненным. «Конечно, сэр», – кивнул старший официант. «Потом, я хотел бы приправить омлет легким томатным соусом, добавив в него немного чеснока, но, пожалуйста, без орегана». – «Конечно». – «И свежие бобы в томатном соусе». Гарри ужасно хотелось сказать: «Майкл, можешь заказывать все что угодно. Хочешь вареного козла? За ним пошлют, даже если его не окажется на кухне». Господи, что приходится терпеть от этих актеров… Вот бы можно было делать кино без них.

* * *

– В этом проекте меня особенно привлекает возможность сыграть достаточно банального и избитого героя совсем по‑иному, так, как этого еще не делал никто, пойти наперекор сложившемуся стереотипу.

Гарри эти слова понравились. Жаль только, нельзя курить, чтобы насладиться услышанным сполна. Чили ел мороженое, такое впечатление, разговор его совсем не интересует.

– Подобным образом я подошел к роли Наполеона в «Эльбе», – продолжал Майкл.