Когда выкатили на дорогу, я посмотрел по сторонам.

– Едем не в ЦРУ?

Он ответил с замедлением:

– Нет. У нас решили не привлекать к вашему визиту внимания.

– Да, я мелкая сошка, – заметил я скромно.

Он кивнул.

– Дело не в этом. Как вы знаете, любого входящего и выходящего из здания наши противники тайно снимают с дальнего расстояния, вносят в базы, заводят досье. Потому, чтобы затруднить им действия, в здание ЦРУ нередко привлекают совсем посторонних людей, пусть над их фото ломают головы команды спецслужб других стран. А своим встречи назначают только на конспиративных квартирах…

– …которые постоянно меняются?

– Верно.

– Так мы на конспиративную?

Он покачал головой.

– В Пентагон.

Я тоже умолк, никому в мире объяснять не надо, что такое Пентагон. Это такое же олицетворение, как Кремль или Москва, хотя Пентагон – всего лишь здание в форме пятиугольника, потому и пентагон, а Кремль всего лишь здание в виде кремля, каких немало по России, как тот же Ростовский кремль, Белгородский и прочие-прочие.

В Пентагоне угнездилось Министерство обороны Штатов, но американцы привыкли все сокращать и упрощать, потому Пентагон – это все, что относится к военным, а Кремль – это все тоталитарное и антидемократическое.

Да, так им жить проще, американцы – очень простая нация. А прогресс двигают либо понаехавшие иностранцы, либо редкие уникумы вроде гениального Маска, который вообще-то понаехавший тоже… К счастью для земной цивилизации даже одного человека бывает достаточно, чтобы приподнять весь наш биологический вид на ступеньку выше.

Пентагон не в Вашингтоне, как считается, а в городке Арлингтон, хотя и недалеко от Вашингтона.

Я не смотрел по сторонам, Штаты не Европа, архитектурой не блещут, здесь конек хай-тек, где они впереди планеты всей, а такое не всегда заметно из окна автомобиля.

Джон, который Арнольд, с любопытством поглядывает на меня, лицо простецки американское, наконец вежливо поинтересовался:

– Как вам Штаты? Вы увидите, у нас очень богатые музеи. Даже богаче, чем в Европе.

– Если честно, – сказал я, – мне все эти музеи до задницы.

Он охнул.

– Что так?

– В музеях, – пояснил я, – только старый хлам, который простой народ послушно считает чем-то ценным. Но когда спрашиваешь, чем же ценный, начинает мямлить что-то про историю, в которой тоже ни уха ни рыла.

– Гм, – сказал он в затруднении, – а я хотел побахвалиться нашей культуркой…

– Она вся в хай-теке, – ответил я. – Здесь вы лучшие, а весь мир смотрит с надеждой и завистью. Вам есть чем хвалиться, не оглядываясь на старый Запад.

Он чуть приободрился, хотя и выглядит малость сконфуженным. В Сети я ничего не нашел о нем, что и понятно, хоть и самая мелкая сошка, но все же цэрэушник, потому все личные данные в файлах ЦРУ, а там у них своя сеть, изолированная от глобального Интернета.

Вскоре впереди показалось самое крупное, даже крупнейшее офисное здание в мире. Работают там, как сказано в справочниках, тридцать тысяч человек, хотя сколько на самом деле и сколько из них действительно работает, не знает и сам министр обороны.

Зато несколько тысяч абсолютных бездельников, устроенных туда по протекции родни, говорят многозначительно и с гордостью, дескать, работаю в Пентагоне, и тут же умолкают, пусть додумывают остальное. Не признаваться же самим, что разносят бумаги по почти тридцатикилометровому коридору.

Работу сканеров я ощутил еще задолго до момента, когда мог бы представлять для Пентагона угрозу.