Он кивнул.

- Вы правы. Тогда пусть капитан Волкова позорится. Вы не против?

- Она пусть, - согласился я. – Все равно на вас всех собак вешают.

- Одной больше, - сказал он, - одной меньше… Ждем вас, Владимир Алексеевич.

Ингрид уже нервно притопывает у входной двери, но я дождался, когда Мещерский прервал связь, и только тогда сдвинулся с места.

Автомобиль послушно подкатил к крыльцу, дверца распахнулась с едва слышным чмокающим звуком, словно внутри салона вакуум, но это, конечно, всего лишь указание на полную герметичность, гэрэушники должны быть готовы к разным ситуациям.

Ингрид усадила меня заботливо, как парализованного, обошла автомобиль спереди и, сев за руль, предупредила:

- Пристегнись!.. А то гаишники остановят. Ты же, конечно, начнешь вопить, что тебя похищают.

- А разве не так? – спросил я настороженно. – Тогда ладно, хотя все равно страшно.

- Музыку? – спросила она. – Успокаивающую?

- Обойдешься, - сказал я. – Нет, мигалку не врубай, здесь пока что дороги свободные.

- А для форса? – спросила она.

- Ученые форсят еще меньше гэрэушниц.

- А если впереди пробка?

- Тогда врубай и сирену, - разрешил я. – Горит сарай, гори и хата!

Мозг уже с утра шарит по всем новостным каналам, это у нас утро, а на той стороне планеты день к вечеру, многое чего стряслось, у нас из новостей главная та, что книгоиздатели, писатели, критики и все-все, причастные к книжному бизнесу, наконец-то достучались до правительства, где их приняли с помпой и два часа выслушивали ламентции на тему, что литературу нужно спасать.

Я поморщился, словно заныли зубы. Снова старая и неумная песня, что это пираты виноваты, а как только удастся их задавить, все снова наладится. Не наладится. Литература, как и вообще письменность, отжила свое. И так эти значки, придуманные еще финикийцами, жили так долго, и все еще на удивление существуют в век высоких технологий, хотя и видно, как уходят в прошлое..

Когда-то все, знатные и простолюдины, знали имена Шекспира, да что там Шекспир, Пушкин или Толстой, мой отец застал такие громкие имена, как Евтушенко, Шукшин, Симонов, но тогда была эпоха без интернета, компьютеров и смартфонов, а сейчас весь мир знает имена Стива Джобса, Цукенберга, Илона Макса, причем, действительно весь мир! - но мало кто сможет назвать писателей.

Не будем притворяться, но имена великих художников, будь это зарубежные Веласкес, Рембрандт, Гоген и десятки других громких имен, или наши Репин, Айвазовский, Серов, Левитан и прочие-прочие, все они жили и действовали в эпоху безфотоаппаратья. А сейчас, когда у каждого в мобильнике могучая камера, кто знает имена современных художников? Да их попросту нет.

Литературу убили не пираты, хотя приложили к этому руку, а бурное развитие кино, сериалов, компьютерных игр, интернета с его ютубом и сервисом мгновенной доставки любого зрительного контента на монитор в ваших руках.

Литература уже не вернется на свои королевские позиции. Как не вернулись ямщики, трубочисты, изготовители деревянных ложек и умельцы по созданию вычурных самоваров.

Но мир не станет беднее, взамен приходит мир еще богаче, разнообразнее, ярче и которого жду с таким нетерпением, но основная масса даже так называемых умных людей просто не врубается, что возврата к прошлому не будет.

- Ингрид, - сказал я, - через два квартала налево, а потом гони прямо, пока не скажу.

Она посмотрела удивленно:

- А что там?

- Тебе точно знать просто необходимо?

Она ответила оскорбленно:

- Если у тебя там любовница, то обязательно! А вдруг она агент госдепа, что спит и видит?

- Не агент госдепа, - заверил я. – Все проверено раньше. А ты могла бы доверять мне больше, не находишь? Еще не убедилась, у меня всегда больше информации, чем может накопать твоя служба?

Она буркнула:

- Вот это и настораживает! Уж не госдеп ли тебя снабжает?

- У нас новейшие интерфейсы и системы поиска.