— Понятно… Хотите, я готовить буду?

— Ты ж знаешь, начальство запрещает… Слушай, а где тут черемши можно нарвать? Я, помню, в турпоходе в этих краях была, еще школьницей, и нас черемшой угощали. Вкуснотища!.. Хоть салат какой-нибудь им сделаю. Какое ни есть разнообразие, да и витамины.

— Ну, вы скажете, Ирина Леонидовна! — усмехнулась Асият. — Какая сейчас черемша? Черемшу зимой копают, из-под снега… Сейчас другие травы собирать надо. У нас тут чабрец растет, тархун растет. Халта, с ней пироги вкусные делают. Чаман даже есть. Чаман в гречку добавишь — без всякого мяса вместе с кастрюлей съедят. Хотите, я для вас наберу?

— Нет, Асенька, не надо.

— Тоже, как начальство, боитесь, что отравлю? Так хотела бы — давно б отравила.

— Нет-нет, что ты… Просто… В общем, закроют завтра ближние горы для посещения местным населением. До особого распоряжения. Из-за снайпера. Командир говорил сегодня утром на совещании… Лучше покажи, как эти травы выглядят, ладно? Я сама насобираю. А то действительно перед ребятами за стряпню свою неудобно.

Солнце палило нещадно, словно на экваторе. Ирина только десять минут как из лагеря вышла, а уже вся взмокла, футболку хоть отжимай. В такую погоду на море надо загорать, а не по горам с корзинкой шастать. Но тут уж, как говорится, кто что выбрал…

Она уже подошла к опушке леса, начинавшегося у подножия горы, как вдруг из кустов словно выросла фигура в камуфляже с винтовкой наперевес. Лицо воина было помазано черной краской, из банданы торчала пара веточек, делавших его похожим на северного оленя.

— Ручки вверх!

— Юра… — облегченно выдохнула Голикова, узнав Уткина. — Ты что, партизанишь?

— Мне-то по должности положено по лесам бегать. А вот вы куда направились, да еще и одна?

— Травок местных хочу насобирать, чтобы вас трюфелями больше не травить. Новиков велел питание улучшить. Что хочешь, говорит, делай, а чтоб не хуже, чем в Италии.

— А-а-а… Но я бы на вашем месте не рисковал. Басмачей здесь, конечно, нет, а вот на растяжку нарваться в два счета можете.

— Да я далеко не буду заходить.

— Так они далеко и не ставят. Далеко смысла нет.

Ирина окинула бойца оценивающим взглядом и кивнула на винтовку с оптическим прицелом.

— Ты что, снайпер?

— Типа того. Хочу гада выследить, а он постоянно позицию меняет.

— Зря стараешься…

— Почему это?

— У тебя оптика старая, бликует. При таком направлении солнечных лучей он тебя гораздо раньше заметит.

— А вы откуда знаете? — с подозрением посмотрел на нее доморощенный Вильгельм Телль.

— Так это каждый школьник знает. Время такое.

Кивнув на прощание, она двинулась в лес, спиной чувствуя пристальный взгляд Уткина.

Некоторое время она поднималась по склону, сверяя направление с приметами, которые описал ей Пониматкин. Лес подарил желанную прохладу, и идти здесь было легче, хоть и на подъем. Она не спешила, внимательно глядела под ноги и только минут через двадцать вышла к большому валуну, лежавшему на миниатюрном каменистом плато. Оглядевшись, заметила свежую зарубку на стволе старого дуба. Взяв по ней вектор, двинулась дальше и вскоре вышла к толстому буку, на котором также красовались две свежие зарубки — одна под другой.

Здесь она остановилась и достала из нагрудного кармана куртки небольшой приборчик.