Будет охренительно весело.

Глава 16

Спустя две минуты Бун все еще безуспешно заводил машину, пытаясь одновременно удержать на коленях пластиковый поднос и ковыряя еду пластиковой вилкой.

Он снова повернул ключ зажигания. Мотор взвыл, закашлялся и застонал, что твой пьяница с похмелья.

Петра осторожно смела с пассажирского места обертки от фастфуда, достала из сумочки платок, протерла сиденье и аккуратно уселась, прикидывая в уме, во что ей обойдется химчистка костюма.

— Мне же надо питаться во время слежки, — объяснил ей Бун.

Петра огляделась вокруг:

— Не машина, а помойка на колесах.

Сурово, подумал Бун. Он предпочитал выражение «творческий беспорядок».

В салоне валялись плавки, несколько толстовок, около дюжины пустых стаканов и пакетов из разнообразных забегаловок, ласты, маска и трубка для подводного плавания, множество разнопарных сандалий и шлепанец, пара-тройка хлопковых рубашек, одеяло, кастрюля для варки омаров, дезодорант, три тюбика из-под крема от загара, шесть пустых пивных бутылок, спальный мешок, остатки колеса, молоток, лом, алюминиевая бейсбольная бита, пачка дисков — «Коммон Сенс», «Свитчфут» и «Кау Крэйтер Бойс», — бесконечное количество пустых кофейных стаканчиков, банки с воском для досок и затрепанная распечатка «Преступления и наказания».

— Вы, наверное, думали, что это книжка про садомазохизм, — ехидно предположила Петра.

— Я прочел ее в университете.

— Вы ходили в университет?

— Ага. Почти целый семестр выдержал, — соврал Бун.

Вообще-то Бун выдержал все семестры в университете Сан-Диего и получил диплом криминалиста, но Петру разубеждать не стал. Зачем ей знать, что, возвращаясь после прекрасного и утомительного дня, заполненного сёрфингом, в свой дом (где нет телевизора), он больше всего любит почитать за чашечкой кофе под шум океана?

О таком никому не рассказывают. Даже своим ребятам из команды конвоиров, и уж тем более остальным сёрферам Южной Калифорнии, для которых любое проявление интеллекта — серьезный faux pas. Разумеется, никто из них не признается, что вообще понимает, что такое faux pas, или знает еще какие-нибудь французские словечки. Ужас ведь не в том, что ты знаешь такие вещи; ужас, если ты о них говоришь. Найди кто-нибудь у него в машине самую грязную порнуху, это было бы не так страшно по сравнению с томиком Достоевского. Джонни Банзай или Бог Любви Дэйв принялись бы беспрерывно над ним глумиться, несмотря даже на то, что Джонни был начитан ничуть не меньше Буна, а Дэйв отличался энциклопедическими познаниями в области ранних вестернов.

Но, подумал Бун, пусть эта англичанка и дальше погрязает себе в стереотипах.

Кстати, о стереотипах…

— А это что, правда ваша машина? — заговорила Петра. — Или тут просто живет семейство гигиенически неполноценных земноводных?

— Да отцепитесь вы от «бунмобиля», — фыркнул Бун. — Не зарекайся, гласит народная мудрость. Не то и сам не заметишь, как сядешь за руль «бонго».

Хоть он в этом и сомневался.

— Вы дали своей машине имя? — изумилась Петра.

— Ну, на самом деле это Джонни Банзай придумал, — ответил Бун, чувствуя себя нашкодившим подростком.

— М-да. Ваше развитие не то что замедлилось, а просто-таки заснуло коматозным сном.

— Вылезайте из моей машины, — холодно велел Бун.

— Да я серьезно говорю.

— И я тоже. Вылезайте.

— Никуда я не вылезу, — заявила Петра, усаживаясь поглубже в кресло.