Виньо вздохнул.

— Ну да, — признал он. — Это неприятно.

— На вашем месте я бы постарался узнать, как об этом узнали журналисты, — предложил Франсис. — Новость распространилась с быстротой молнии: уже на следующий день газеты устроили трескотню по всем островам.

Лефор озабоченно почесал щеку.

— Действительно, стоит об этом подумать. Я постараюсь найти поганца, который все растрепал, — прошептал он. — Вы звали нас из-за этого?

Коплан взял свой стакан. Прежде чем поднести его к губам, он ответил:

— Не только. Я хотел бы отправиться с вами завтра утром на прогулку. Вы должны запастись ордером на обыск на винокуренном заводике, том самом, где недавно при загадочных обстоятельствах раскроил себе череп некий Альфонс Пуарье.

Глаза Виньо округлились.

— Второй склад? — изумленно спросил он.

— Не думаю, но, возможно, поездка будет не напрасной. Вы должны вызвать владельца фирмы. Во сколько мы сможем отправиться?

— Ну... — неуверенно протянул Лефор. — Мы должны посоветоваться с комиссаром.

— Нет, — возразил Франсис. — В этот раз никаких историй, я требую полной тайны. Добывайте ордер сами, как хотите, но никто не должен знать об этой вылазке до тех пор, пока она не состоится. Никто, кроме нас троих.

Инспектора были храбрые ребята, но они уважали формальности, а то, чего от них требовал Коплан, не совсем соответствовало правилам.

Чтобы побороть их нерешительность, Коплан уверенно добавил:

— Не волнуйтесь. Даю вам слово, что я прикрою вас, удачным окажется обыск или нет.

У Лефора и Виньо не было причины не верить его обещанию. Они вполне могли придумать какую-нибудь поездку, связанную с ведущимся расследованием.

— Ладно, идет, — согласился Виньо. — В девять тридцать? Где встретимся?

— Перед зданием почтамта, — предложил Коплан.

Владелец винокурни, толстый креол лет под шестьдесят по имени Маглуар Барре, все потел от волнения, когда три представителя полиции появились около его предприятия, где он ждал их уже десять минут.

Поведение приехавших — натянутое и холодное — отнюдь не способствовало поднятию его духа. Он рассыпался в поклонах и любезностях, умирая от желания узнать, в каком преступлении его обвиняют, и боясь, как всякий честный человек, что совершил правонарушение, сам того не зная.

— Опять из-за Альфонса? — проблеял он, вытирая лоб. — Я и так не сплю после этого несчастного происшествия...

Инспектора стояли в полном молчании, предоставляя «Жирару» вести беседу.

Уклонившись от прямого ответа, Коплан заявил:

— У нас ордер, дающий законные основания осмотреть все ваше предприятие, месье Барре. Посему я буду вам признателен, если вы нас проводите и откроете интересующие нас двери, если они окажутся запертыми на ключ.

— Но... конечно, я готов! — уверил Барре, изо всех сил показывая свою невиновность и желание помочь служителям правосудия.

Он протянул руку к дверям цеха, где измельчали тростник, и высокопарно добавил:

— Исполняйте ваш долг, господа. Я полностью в вашем распоряжении.

Страх бедняги был так очевиден, что Франсис заговорил с ним менее ледяным тоном.

— Скажите... Некий Гюстав Сосюр работал у вас постоянно?

Лоб Маглуара Барре сморщился под полями широкой соломенной шляпы.

— Сосюр? Нет... Я не знаю такого.

— Вы случайно не нанимали его на временную работу ночным сторожем в отсутствие одного из ваших постоянных рабочих?

Барре остановился, разведя руками в знак смущения.