Они должны были также поймать несколько животных, чтобы увидеть, насколько они поражены радиацией.

Четверть часа спустя, при громком шуме моторов и грохоте выхлопных труб, рота Royal Engineers[5] отправилась в путь.

В головном командирском автомобиле полковник Скотт и двое его проводников хотя и сидели рядом, могли говорить лишь с помощью микрофонов, подсоединенных к карманным передатчикам. Все солдаты были в одинаковой мрачной одежде: черный каучуковый комбинезон, дыхательный аппарат со шлангом, присоединенным к баллону кислорода, прикрепленному к поясу, плотно облегающие перчатки; глаза защищены масками с затемненными стеклами.

— Эти резервуары, в которых мы закрываем продукты распада с большой концентрацией, находятся в стороне, в запретной зоне, — продолжал Рэдфорд. — Мистер Буттс выбрал Брендон Хиллз, он всегда практически пустой. Никто не знает ни когда произошел взрыв, ни какова его мощность. Мы обнаружили его лишь по необъяснимому резкому увеличению бета-излучения.

— О? — заметил полковник Скотт. — Неприятная штука, верно?

— Вернее будет сказать, ужасная, — поправил Буттс. — Тысячи людей в округе разорятся, потому что их урожай, скот и птица будут уничтожены, сожжены и тоже погребены. И это еще ничто по сравнению с болезнями, ожидающими их... В ближайшие месяцы смертность возрастет в три или четыре раза, это неизбежно.

— Да, — признал Рэдфорд, — совершенно очевидно, что мы не исправим зло: оно свершилось. Самое большее, что мы можем сделать — остановить его распространение. Некоторые вещества, разбросанные в окрестностях, сохранят свои отравляющие качества в течение сотен лет, нейтрализовать их невозможно.

Военная колонна пересекла шоссе, идущее из Майнхеда в Таунтон, и въехала на дорогу, специально проложенную по холмистой местности, покрытой вереском.

Через три мили она подъехала к ограждению из колючей проволоки с решетчатыми воротами. По всей длине забора висели большие плакаты: «Не входить», «Запретная зона», «Смертельно опасно». Командирская машина въехала на закрытую территорию, ведя за собой автоколонну. Два или три раза колеса едва не наезжали на мертвых зайцев и глухарей, валявшихся на гравии.

Стрелки счетчиков радиоактивности, которые держали Скотт и Буттс, были нацелены на красную часть шкалы, показывая, что всякое живое существо, не имеющее специальной защиты и находящееся в этой радиоактивной зоне, обречено на гибель.

Въехав в лес, машины через несколько минут достигли поляны, по которой ходили люди в скафандрах.

Слева приехавшие заметили воронку диаметром метров в десять, напоминавшую небольшой кратер. Струйки дыма, поднимавшиеся из этой ямы, усиливали сходство, но в отличие от дыма они были смертельными.

Все вышли из машины. К полковнику и двум его спутникам подошел начальник группы. По просьбе Рэдфорда он обрисовал ситуацию.

— Земля вокруг воронки заражена на толщину в добрый метр. По последним замерам, придется срывать пять метров в глубину. Это был резервуар на двадцать тысяч литров; примерно половина жидкости была выброшена в воздух.

Пораженный Рэдфорд повернулся к Скотту, беря его в свидетели. Предстояло дезактивировать эту массу: после снятия всех радиоактивных веществ оборудование, машины, грузовики и личный состав должны будут пройти долгий процесс дезактивации.

— Что же было в этом ведьмином котле? — задумчиво спросил полковник.

— Самые поганые изотопы, какие вы можете себе вообразить, — подавленно произнес Буттс. — Стронций-90, цезий-137, углерод-14, железо-59, циркений-95 и так далее. Не говоря о йоде, кобальте и других отходах, плававших в азотной кислоте или сконцентрированных в фильтрах, взлетевших на воздух. Этим можно убить население земного шара, если все попадет в легкие или желудки.