— Но мне необходим он. Кто утолит мою нужду? — с горечью бросила Хельва…

— 834, — сказала 422 после того, как они целый день летели бок о бок в полном молчании, — Миры ждут твоего рапорта. На Регуле тебя ожидает замена. Пора менять курс.

— Замена? — только не сейчас, не так скоро… Напоминание о новом напарнике грубо нарушило щемящую пустоту, которую оставил в ее душе Дженнан. Но ведь ее корпус едва успел остыть от обжигающего жара Хлои! Хельва ощущала первобытное желание выждать время, чтобы в одиночестве оплакать свою утрату.

— Любой из них сойдет, если ты первоклассный корабль, — философски заметила 422. Замена — как раз то, что тебе нужно. И чем скорее, тем лучше.

— Ты ведь сказала им, что я не собираюсь удариться в бега? — спросила Хельва.

— Ты сама упустила момент, как, впрочем, и я после Персиды. А еще раньше — после Глен Архура и Бетельгейзе.

— Ведь мы запрограммированы на выживание. Мы просто не способны бросить все и сбежать. Ты испытывала меня.

— Поневоле пришлось. Мне приказали. Даже психологи не знают, почему корабль вдруг ударяется в бега. Миры забеспокоились и мы, твои друзья, тоже, сестренка. Я сама напросилась в эскорт. Не хотела… потерять вас обоих.

Как ни тяжело было Хельве, все же она ощутила прилив благодарности к Сильвии за ее грубоватое сочувствие.

— Никого из нас, Хельва, сия чаша не миновала. И поверь, это не просто слова утешения. Помни: если бы мы не умели сродниться со своими пилотами, то так и остались бы машинами, начиненными всяким хламом.

Хельва взглянула на неподвижное тело Дженнана, застывшее под саваном, и вдруг услышала в тихой каюте отзвук его глуховатого голоса.

— Сильвия! Я не сумела ему помочь.

— Да, дорогая, я знаю, — ласково пробормотала 422 и замолкла. Так, в молчании, три корабля стремительно неслись к главной базе Центральных Миров, размещавшейся на Регуле. Хельва нарушила тишину только для того, чтобы испросить разрешения на посадку и ответить на официальные соболезнования.

Три корабля одновременно опустились у края леса, где гигантские голубые деревья Регула несли стражу, оберегая сон тех, кто упокоился на маленьком кладбище базы. Весь личный состав, чеканя шаг, прошагал колонной и выстроился, образовав проход — от Хельвы до самой могилы. Почетный караул выступил вперед и медленно вошел в рубку. Тело ее покойного возлюбленного бережно уложили на катафалк, покрыли темно-синим, усеянным звездами знаменем спасательной службы. Она следила, как оно медленно движется по живому проходу, как ряды смыкаются за катафалком, образуют последний эскорт.

Наконец, когда отзвучали скупые слова прощания и самолеты совершили над открытой могилой церемониальный круг, Хельва, собравшись с духом, нашла в себе силы сказать любимому последнее прости.

Сначала тихо, едва слышно, потом все громче полились звуки старинной мелодии о вечере и вечном покое и, наконец, достигли такой пронзительной силы, что, казалось, весь бездонный черный космос отозвался эхом на эту прощальную песню, которую пел корабль.

2. КОРАБЛЬ, КОТОРЫЙ СКОРБЕЛ

Равнодушным, отсутствующим взором, наблюдала Хельва, как личный состав базы Регул стал расходиться. Похороны закончились. Больше никогда, поклялась она себе, — обо мне не услышат как о корабле, который поет. Эта часть души умерла вместе с Дженнаном.

Она продолжала следить за тем, что происходит вокруг, но откуда-то издалека, как будто ее это все вовсе не касалось: вот крохотные фигурки по одиночке и парами медленно потянулись к казармам. Другие деловито зашагали кто куда, спеша вернуться к прерванным делам. Некоторые, проходя мимо нее, поднимали глаза, но их взгляды ее не трогали.