Пока еще они разберутся с вашим рапортом, — добавила она, одновременно направляя Ценкому личный сигнал тревоги.
— Только недолго, майор Онро, — вставил Ценком.
— Онро, вы так свернете себе шею, — заметила Хельва, увидев, что он вытянул длинные ноги и, притулившись в пилотском кресле, собрался соснуть. — Можете воспользоваться койкой пилота. Я подниму вас, как только придет ответ.
— Да уж, милочка, не забудь, а то я отвинчу твою смотровую панель, пригрозил Онро и, пьяно пошатываясь, побрел в каюту.
— Постараюсь, — Хельва увидела, как он два раза глубоко вздохнул и провалился в сон.
И сразу же включилась связь с Теодой — слуховая и зрительная. Вот Теода стоит, склонившись над постелью. Ее сильные пальцы ласково поглаживают неподвижное тело лежащей женщины. Дряблые мышцы, полное отсутствие рефлексов, одутловатое лицо, невидящие глаза, отвисшая челюсть; на какое-то мгновение шейные мышцы напряглись, и из горла больной вырвался невнятный стон.
— Мы не можем обнаружить реакции даже на самые сильные раздражители, произнес голос, обладателя которого Хельва не могла видеть. — Возможно, пациентка как-то реагирует на боль, но полной уверенности у нас нет. Даже если она нас понимает, то не может подать знак.
Хельва заметила, что полузакрытые веки женщины еле заметно дрогнули вниз, потом вверх. Не укрылся от нее и легчайший трепет ноздрей. Она надеялась, что Теода тоже это отметила, но решила проверить.
— Теода, сказала она тихо, стараясь не испугать женщину, и все же та вздрогнула от неожиданности.
— Это ты, Хельва?
— Да, Насколько мне позволяет мое ограниченное зрение, я сумела разглядеть дрожание век и трепет ноздрей. Если паралич протекает в такой острой форме, как мне стало известно из донесения майора Онро, эти чуть заметные подергивания, возможно, являются единственными мышечными сокращениями, сохранившимися у пациентки. Попроси, пожалуйста, одного из твоих спутников понаблюдать за правым глазом, второго за левым, а ты сама сосредоточь внимание на ноздрях. Объясните больной, какие знаки ей следует подавать и посмотрите, поймет ли она вас.
— Это что — корабль? — недовольно осведомился невидимый спутник Теоды.
— Да, Х-834, это она доставила меня сюда. Только Хельва не что, а кто.
— Вот как, — последовал пренебрежительный ответ. — Корабль, который поет? Только мне казалось, что его инициалы ДХ или ЖХ.
— Давайте попробуем сделать то, что предлагает Хельва, — перебила его Теода. — Ее зрение гораздо острее нашего, а способность сосредоточиваться неизмеримо выше.
Обращаясь к пациентке, она тихо и отчетливо произнесла:
— Если вы меня слышите, постарайтесь, пожалуйста, опустить правое веко.
На протяжение секунды, показавшейся всем столетием, никакого движения не последовало. Потом медленно-медленно, словно преодолевая чудовищное сопротивление, правое веко опустилось на долю миллиметра.
— Чтобы мы могли быть уверены, что это движение — сознательное, я прошу вас постараться дважды расширить ноздри.
Снова прошло время, и вот Хельва уловила слабое движение ноздрей. Она заметила еще кое-что, куда более важное, — бисеринки пота, выступившие на лбу и верхней губе больной и сразу же привлекала к ним остальных.
— Каких колоссальных усилий это, видимо, стоило несчастному, попавшему в заточение разуму, — с бесконечным состраданием проговорила Теода. Ее рука с закругленными пальцами мягко легла на влажный лоб женщины. — А теперь отдыхайте, милая. Мы больше не будем вас мучить, но знайте — у нас появилась надежда.
Только Хельва заметила, как бессильно поникли и почти сразу же распрямились плечи Теоды, когда она направилась к соседней койке. |