Несмотря на замедление скорости полета, на подлете к Шемали Нансия все еще продолжала раздумывать, как ей идентифицировать себя для персонала космопорта. Прибытие «мозгового» корабля Курьерской Службы было необычным событием на этой удаленной планете, и Нансия не желала насторожить Полиона и дать ему шанс скрыть… ну, что, что ему было скрывать, и наверняка было что!

В конце концов решение приняли за нее другие.

— ОГ-48, можете заходить на посадку, — проскрипел в ее коммуникационном устройстве скучающий голос диспетчера космопорта. Нансия все еще висела на орбите и думала, каким образом представиться так, чтобы не поднять тревогу.

Она быстро просканировала внешний сенсорный обзор. Других кораблей на орбите вокруг Шемали не было видно, а если корабль «Перевозок ОГ» находился по ту сторону планеты, то он оказался бы недоступен для связи по коммлинку. Должно быть, говорили именно с ней… ох, ну конечно! Нансия хихикнула про себя. Со времени операции на Бахати она была слишком занята, чтобы попросить ее перекрасить. Коричнево-лиловые псевдопереборки, маскирующие ее под беспилотник «Перевозок ОГ», все еще ограничивали ее внутреннее пространство, а на внешней стороне корпуса все еще красовались логотипы компании, наверняка бросающиеся в глаза с первого взгляда. По слухам, Дарнелл Овертон-Глаксели забирал и переоборудовал все корабли, на какие только мог наложить лапу. Гладкие обводы Нансии, характерные для кораблей КС, должны были быть необычными для транспортного грузового корабля — однако, видимо, не настолько необычными, чтобы возбудить подозрения у диспетчера космопорта. Пока он выдавал указания относительно посадки, Нансия подумала и поняла, что ей знаком этот спокойный, ровный, безэмоциональный голос. Не сам голос, но ощущение полной отрешенности от мирских забот, звучащее в нем. «С каких это пор „блаженные“ занимают ответственные должности в космопорте? Я знаю, что здесь что-то очень не так. И мы — Фористер, Микайя и я — найдем, что именно не в порядке!»

Она опустилась на посадочную площадку с предчувствием каких-то приключений. Но когда она осмотрелась вокруг, пузырьки веселого предвкушения исчезли, словно из долго простоявшей откупоренной бутылки «стизумруда».

— Ого! Что случилось здесь? — воскликнул Фористер, как только Нансия вывела на панорамные экраны вид на Шемали со стороны космопорта.

Пермабетон посадочной площадки был весь в трещинах и пятнах, у самого края площадки зияла дыра — как будто кто-то опрокинул канистру с промышленным биоочистителем и не озаботился убрать жидкость, в результате чего микроскопические частицы проели насквозь краску и бетон. Здание космопорта представляло бетонную коробку без окон, мрачную и неприступную, словно тюрьма самого строгого режима — каковой, по сути дела, являлась вся планета.

Позади здания в воздух поднимались клубы зеленого и пурпурного дыма. Скорее всего, именно они были источником зеленовато-черного пепла, покрывающего все поверхности в поле зрения Нансии.

Пока прибывшие ждали, чтобы диспетчер представился и поприветствовал их, по посадочной площадке промчался порыв пронзительного ветра. Он подхватил пепел и закрутил его грязными смерчами, которые опали так же быстро, как и поднялись.

Внешние приборы Нансии показывали, что температура ветра составляла 5 градусов выше нуля по шкале Цельсия.

— Шемали заслуживает свое название, — пробормотала Нансия.

— Какое?

— Северный Ветер. Альфа знает язык, из которого происходят все названия в системе Ньота. Она упоминала о том, как они переводятся… уже очень давно.

— И что, вся планета такая?

Нансия быстро заменила картину внешнего обзора увеличенными кадрами, сделанными ею во время посадки.