— Он просто несчастный человек, который зарабатывает на жизнь как умеет, — сказал я. — Моет полы, поддерживает огонь под котлами…

— У нас отопление на мазуте, — сказала она.

— Но если бы у нас был котел, этот человек следил бы за ним, — сказал я. — Давай проявим сострадание. Он трудится, так же как и мы. Я сочиняю рассказы. Он моет полы. Кто знает, какой труд более ценен?

Она смотрела понуро.

— Ладно, — произнесла она, показывая жестом, что сдается. — Ладно, если ты не желаешь смотреть фактам в лицо.

— Каким фактам? — напирал я.

Я решил, что лучше позволить ей выговориться, пока ее идеи не прожгли ей в мозгу дыру.

Она сощурила глаза.

— Послушай меня, — сказала она. — Этот человек находится здесь не случайно. Он вовсе не дворник. Я не удивилась бы, если…

— Если бы этот многоквартирный дом оказался просто прикрытием для тайного игорного притона. Прибежища врагов общества. Подпольного абортария. Логова фальшивомонетчиков. Явки киллеров.

Она была уже в кухне, с грохотом рассовывала жестянки и коробки по шкафам.

— Ладно, — сказала она. — Ладно. — Этаким терпеливым тоном, означающим, «если тебя убьют, то мне можешь не жаловаться», — Не говори потом, что я не предупреждала тебя. Раз уж я вышла замуж за непробиваемую стену, ничего не поделаешь.

Я подошел к ней и обхватил руками за талию. Поцеловал ее в шею.

— Прекрати, — сказала она, — Ты не собьешь меня с толку. Этот дворник, он…

Она развернулась.

— Ты, видимо, серьезно? — произнес я.

Лицо ее потемнело.

— Да, дорогой, именно, — сказала она. — Этот человек очень странно на меня смотрит.

— Как?

— Ну… — Она задумалась, подыскивая слово. — С… с… предвкушением.

Я хмыкнул.

— Не могу его за это винить.

— Да будь же серьезнее.

— Помнишь тот раз, когда ты решила, будто молочник — убийца с ножом, посланный мафией? — спросил я.

— Мне плевать.

— Ты читаешь слишком много всякой ерунды, — сказал я.

— Ты еще пожалеешь.

Я снова поцеловал ее в шею.

— Давай поедим, — предложил я.

Она застонала.

— И почему я вообще что-то тебе рассказываю?

— Потому что ты меня любишь, — объяснил я.

Она закрыла глаза.

— Сдаюсь, — произнесла она спокойно, с долготерпением святого, поджаривающегося на огне.

Я поцеловал ее.

— Ну хватит, детка, у нас и без того хватает хлопот.

Она передернула плечами.

— Да, ну хорошо.

— Вот и славно, — сказал я. — В котором часу зайдут Фил с Мардж?

— В шесть, — сказала она. — Я купила свинину.

— Пожаришь?

— Ммм.

— Я буду только «за».

— Ты и так уже «за».

— В таком случае возвращаюсь к своей машинке.

Пока я выжимал из себя очередную страницу, я слышал, как она разговаривает сама с собой на кухне. Всего я не разобрал. Однако сквозь бормотание время от времени всплывало мрачное пророчество: «Перережет прямо в постели или еще что-нибудь».

— Нет, все это очень подозрительно, — заявила Рут, когда все мы тем же вечером сидели за столом.