Она улыбнулась.

— Домой? — переспросила она.

— Ты меня слышала. — Я действительно была не в себе. — Уходи домой, — сказала я, — ты слишком много проказничаешь, чтобы играть с Элис.

— Проказничаешь, — повторила она, словно эхо.

Элис пыталась что-то сказать, но я не слушала. Дора медленно ушла со двора, шаркая подметками сандалий. Я захлопнула за ней калитку.

— Уходи, — велела я.

Сердце учащенно билось.

Дора обернулась к Элис.

— Я приду завтра, — сказала она. — Не забудь, что я тебе говорила.

— Ты не придешь сюда завтра! — закричала я.

Она посмотрела на меня. Нет, не так. Она посмотрела прямо сквозь меня, словно я была бестелесным голосом.

— Нет, приду, — возразила она.

Я схватила ее за руку и повела прочь от дома, стараясь не подавать виду, что боюсь. Какая у нее холодная кожа!

— Это мы еще посмотрим, — сказала я.

Она медленно пошла по улице. Я провожала взглядом белый силуэт. Один раз она оглянулась, и я увидела улыбку.

— Мы не хотим, чтобы ты приходила! — выкрикнула я.

Какой-то прохожий удивленно посмотрел на меня. Наверное, со стороны действительно выглядело некрасиво, что взрослая женщина кричит на маленькую девочку.

Я вернулась во двор. Элис не было. Я начала подниматься на крыльцо. Потом остановилась. Показалось, что волосы зашевелились у меня на голове.

Микки лежал мертвый на куче песка.

Я сбежала во двор. Пес был холодный как лед. Пасть разинута, выпученные глаза остекленели, как будто он перед смертью увидел перед собой всех демонов ада.

Я отвернулась, руки тряслись, мне было холодно. Я двинулась к дому. Потом подумала, что людям не надо этого видеть. Поэтому быстро сняла с себя фартук и набросила на Микки.

И увидела те рисунки на песке. Прямо вокруг его тела. Многоугольники, точки и завитки.

Я вбежала в дом и позвала Элис. Ответа не получила. Я спустилась в подвал, но и там ее не было. Я поискала на первом этаже, снова и снова окликая ее по имени. Потом кинулась наверх. Обнаружила ее сидящей на кровати. Она смотрела в стену.

И, помоги мне Господь, она улыбалась.

Я не знала, что делать. Я была напугана. Боялась собственного ребенка! Я попыталась заговорить. Потребовала, чтобы она прекратила улыбаться. Но она не разговаривала. И улыбалась. Я чувствовала себя совершенно беспомощной. Я заплакала. Невыносимо было смотреть на нее. Я ее боялась. Ей было пять лет, и она улыбалась оттого, что убила свою собаку. Мне хотелось кричать.

К тому времени, когда пришел с работы Джо, я уже превратилась в настоящую развалину.

Он решил сам все уладить, своим обычным способом. Ничего не получилось. Он отшлепал Элис и отправил ее в постель. Вышел со мной во двор. Ему было не по себе. Когда я показала рисунки, он спросил:

— Но ты же не… ты же не думаешь, что это они его убили?

Я не знала. Я вошла в дом, чтобы приготовить ему ужин. Он отнес Микки на пустырь и похоронил.

Мы пытались есть. Джо сказал:

— Она говорит, что уйдет.

От этих слов я подскочила. Элис сказала ему, что собирается уйти с Дорой. Я не могла есть. Я раскачивалась на стуле, словно была больна.

— Нет, — сказала я. — Нет. Я ее не отпущу. Не отпущу.

Джо обнял меня. Но это не помогло. Позже он сказал, что разыщет дом, где живет эта девочка, и все выяснит.

Он ушел незадолго до полуночи. Я была в гостиной, когда он вернулся. Он снял шляпу и пальто и сел в кресло. Посмотрел на меня.

— Боже мой, что случилось? — спросила я.