|
Во-первых, предмет не погружался в землю, как ей показалось сначала. Металлический язычок виднелся из земли в самом центре недавно образовавшегося углубления, неширокого, но довольно глубокого, сформировавшегося после зимних дождей и последовавших за ними сильных весенних ливней. С одной стороны выступающего металлического предмета земля была немного приподнята, и тот просто исчезал в ней. Первая мысль, пришедшая в голову Бобби от всего увиденного и гласящая, что это нечто в земле — угол какой-то машины, оказалась ошибочной или не совсем верной. Во-вторых, предмет был похож на тарелку — не ту, из которой едят, а на тусклую металлическую тарелку, как металлическая обшивка или…
Залаял Питер. — Ну хорошо, — сказала Андерсон. — Я слышу тебя. Пошли. Идем. И пусть все будет, как будет. Бобби шла посередине тропинки (Питер вел ее неверным шагом обратно к лесной дороге) и наслаждалась буйной зеленью середины лета… ведь сейчас был первый день лета. Летнее солнцестояние. Самый длинный день года. Она прихлопнула комара и ухмыльнулась. Лето в Хэвене было очень хорошим временем года. Лучшим временем года. И если Хэвен, расположенный на порядочном удалении от Огасты, и не был самым лучшим местом отдыха и большая часть потока туристов не заворачивала сюда, все же здесь можно было неплохо отдохнуть. Было время, когда Андерсон совершенно искренне верила, что она останется здесь всего лишь на несколько лет, чтобы подлечить раны, полученные в юности, подзабыть сестру с ее резкими и неприятными одергиваниями (Энн называла это дать сдачи), и избавиться от воспоминаний о колледже, но постепенно несколько лет оформились в пять, пять в десять, десять в тринадцать, и, посмотри-ка, пес уже стар, и седина собрала неплохой урожай на твоих волосах, бывших когда-то черными, как река Стикс (пару лет назад она попыталась коротко, как панк, подстричься, но пришла в ужас — седые волосы стали еще заметнее; с тех пор она позволяла непокорным прядям расти как им вздумается). Сейчас Бобби думала, что сможет прожить всю жизнь в Хэвене, совершая редкие, каждые год-два, но необходимые вылазки в Нью-Йорк для встречи с редактором. Город покорит тебя. Местечко присвоит тебя. Земля захватит тебя в полон. И это не было так уж плохо. Может, это было не хуже, чем все остальное. Как тарелка. Металлическая тарелка. Она отломила коротенькую веточку, густо усыпанную свежими зелеными листочками, и помахала ею над головой. Комары уже отыскали Бобби и собирались попировать за ее счет. Комары, вьющиеся над головой… и мысли, как комары, вьющиеся внутри головы. Отмахнуться от них она не смогла бы. Оно на секунду затрепетало под моими руками. Я почувствовала это. Как камертон. Неужели под землей что-то может так вибрировать? Конечно же нет. Быть может… Может, это была парапсихическая вибрация. Нельзя сказать, что она совсем не верила в существование чего-либо подобного. Может, ее подсознание нащупало какие-то недоступные прямому восприятию сведения об этом скрытом под землей предмете и сейчас пыталось подсказать об этом единственно возможным способом, дав осязательное впечатление колебания. Питер, несомненно, почувствовал что-то; старый пес не хотел и близко подходить к загадочному объекту. Забудь об этом. Что Бобби и сделала. На совсем короткое время.
4
Этой ночью поднялся легкий, приятный ветерок, и Андерсон вышла на крыльцо покурить и послушать шепоты и шорохи ветра. В былые времена — еще год назад Питер выбежал бы вслед за ней, но теперь он остался на кухне, свернувшись на своем коврике у плиты — нос к хвосту. Андерсон почувствовала, что ее мысли все возвращаются и возвращаются к выступающей из земли тарелке. Позже она даже поверила, что был миг, возможно, когда она кинула сигарету на гравийную дорожку, — когда она решила раскопать и понять, что же это такое… хотя и не вполне осознавала свое решение потом. |
