– Страшно?

    Сельден мгновение поразмыслил. Потом ответил:

    – Страшно. Но есть хочется все-таки сильнее!

    И мальчик выпрямился, заново оглядывая великолепную драконицу. Когда он повернулся к Рэйну, его лицо сияло восторгом. Он тряхнул головой:

    – Все легенды… все эти вышивки и картины… да они все сущий хлам по сравнению с ней живой! Как она сияет! Она – чудо, и не нам бояться ее или не доверять! Даже если она возьмет и убьет меня прямо сейчас, я все равно умру во славу ее!

    Странные и поразительные это были слова. Вот Сельден выпрямился и как мог приосанился, и Рэйн вполне догадывался, чего это стоило измученному мальчишке. А тот еще и торжественно объявил:

    – Так пусть же она несет меня!

    – В самом деле? Ты мне разрешаешь тебя нести? – язвительно передразнила драконица.

    Комплименты из уст маленького человечка явно забавляли ее. Но столь же явно и доставляли ей удовольствие.

    – Мы в твоей воле, – твердо проговорил Рэйн. Сельден молча жался к нему, он только ахнул, когда Тинталья неожиданно поднялась на дыбы. Рэйну понадобилось все его мужество, чтобы не заорать и не шарахнуться, когда с высоты крепостной башни к ним протянулись две громадные когтистые лапы. Все-таки он даже не пошевелился и лишь крепко прижимал к себе Сельдена, когда их обхватывали эти лапы, так похожие на руки. Длинные, мощные пальцы крепко оплели их тела, а кончики когтей – внимательно ощупали. Два острых конца уперлись Рэйну в спину, это было неудобно и неприятно, но все же он остался непронзенным. Тинталья притянула их обоих к груди – так белка держит припасенный орешек. Сельдей невольно вскрикнул – драконица пружинисто присела на задних лапах и могучим прыжком бросила себя в небеса.

    Синие крылья развернулись и ударили, потом мерно заработали, и они начали подниматься. Вот уже внизу сомкнулись вершины деревьев. Рэйн изогнул шею, чтобы посмотреть вниз, и у него сразу закружилась голова. В животе булькнуло, но изумление и восторг оказались сильней дурноты. Даже страх отступил – так заворожило его зрелище мира, увиденного с высоты. Далеко внизу разворачивалась величественная панорама Дождевых Чащоб и речной долины. Тинталья поднималась кругами, все выше и выше, и Рэйн видел, как в роскошной зелени сверкали на солнце открытые плесы реки. Он сразу обратил внимание, что обычный серый тон ее вод вроде бы посветлел. Так бывало после крупных землетрясений. Река белела и несла сплошную кислоту, быстро разъедавшую дерево; всякий, кто в это время спускал на воду лодку, должен был быть вдвойне осторожен.

    Драконица чуть наклонила крылья, устремляясь вдоль Русла, вверх по течению. И почти сразу Рэйн увидел родной Трехог. И не только увидел, но и учуял. Отсюда, сверху, город казался густой гирляндой декоративных фонариков, развешанной на древесных ветвях. В тихом воздухе плыл запах стряпни.

    – Это Трехог! – закричал он, отвечая на невысказанный вопрос драконицы.

    Закричал – и только потом понял, что мог бы и не трудиться. Тесное соприкосновение в полной мере возродило их старую мысленную связь. Надо признаться, Рэйн испытал мгновение леденящего ужаса, но тут же почувствовал язвительную насмешку Тинтальи. Нет, ему нечего было бояться. И вообще, дальнейшее общение с людьми не очень-то входило в ее жизненные планы.

    Они стали снижаться. Драконица закладывала такие головокружительные виражи, что Рэйну стоило возблагодарить судьбу за пустоту в своем животе. Внизу все стремительно вертелось и кружилось, мелькали крохотные фигурки, которые кричали, указывали на них руками и разбегались.