Либерия вторично опустела. Едва получив документы, эмигранты со всеми домочадцами устремились на свои участки, захватив с собою изрядное количество продуктов (несмотря на заверения Кау-джера, что снабжение будет проводиться бесперебойно).

Объем работ все увеличивался, и вскоре стала ощущаться нехватка рабочей силы. Но через несколько дней, 17 января, большой пароход водоизмещением в две тысячи тонн бросил якорь против Нового поселка. На следующий день началась разгрузка, и перед глазами восхищенных либерийцев предстали неисчислимые богатства: домашний скот, сельскохозяйственные машины, различные семена, множество продуктов питания, повозки, телеги и всевозможные другие товары.

Помимо различных грузов, пароход доставил на остров двести человек; из них половина были землекопы и строительные рабочие. По окончании разгрузки они присоединились к колонистам, и темп работ значительно возрос.

За несколько дней закончили дорогу к Новому поселку. Пока каменщики сооружали мост и возводили дома, другие начали прокладывать магистраль в центральной части острова; от нее шло множество ответвлений, которые должны были связать между собой отдельные фермы и обеспечить постоянный контакт между ними.

Вскоре либерийцам преподнесли новый сюрприз: 30 января появился второй пароход из Буэнос-Айреса, привезший, помимо предметов первой необходимости, большой груз для магазина Родса. Там было все до мелочей: перья, кружева, ленты — словом, все, о чем только могли мечтать либерийские модницы. С этим пароходом и со следующим, от 15 февраля, прибыло еще четыреста человек.

К этому времени колония располагала более чем восемьюстами рабочими. Кау-джер счел это число вполне достаточным для осуществления задуманного плана.

На востоке, в устье реки, заложили фундамент мола, чтобы превратить бухту Нового поселка в большой и надежный порт.

Так мало-помалу, усилиями многих сотен рабочих рук, направляемых единой волей, рос и развивался город на необитаемом острове.

ПОКУШЕНИЕ

— Так больше не может продолжаться! — воскликнул Льюис Дорик, и товарищи дружно поддержали его.

После рабочего дня все четверо — он, братья Мур и Сердей — бродили неподалеку от Либерии, по южным отрогам гор, тянувшихся от центрального хребта полуострова Харди к западной оконечности острова.

— Нет, черт возьми, так больше не может продолжаться! — повторил Дорик, все больше распаляясь гневом.— И мы не мужчины, если не вправим мозги этому дикарю, навязывающему нам свои законы!

— Он обращается с нами как с собаками,— подлил масла в огонь Сердей.— Ни во что нас не ставит… «Сделайте то, сделайте это…» Приказывает, даже не глядя на человека… Подонок! Краснокожая обезьяна!

— И вообще, по какому праву он командует нами? — в бешенстве прервал его Дорик.— Кто назначил его правителем?

— Не я,— заявил Сердей.

— И не я,— сказал Фред Мур.

— Уж, во всяком случае, не я,— добавил его брат Уильям.

— Ни я, ни вы и никто другой,— закончил Дорик.— Он парень не промах, не стал ждать, пока ему предложат должность, а захватил ее сам.

— Это незаконно,— рассудительно произнес Фред.

— Незаконно! Подумаешь! Плевал он на закон! — живо возразил бывший учитель.— Что ему стесняться с баранами, которые сами подставляют бока для стрижки! Он восстановил право частной собственности, даже не спросив нашего согласия! Прежде все были равны, теперь же снова появились богатые и бедные…

— Бедняки — это мы…— меланхолически констатировал Сердей.— На днях,— продолжал он с негодованием,— Кау-джер заявил, что уменьшает мое жалованье на десять центов в день…

— Как? Ни с того ни с сего?

— Нет, он считает, что я мало работаю, хотя я занят не меньше, чем он, который разгуливает — руки в брюки — с утра до вечера.