– Сам объясню. В семь часов вечера будь дома. Пожалуйста.

Он выключил телефон и вновь уставился на пыльную муху.

– Безобразие, – процедил Фельдман, бросая за микроволновку пульт от телевизора, – чем больше каналов, тем больше нечего смотреть. Прокладки, прапорщик Шматко, телепузики из Госдумы… Нервный я стал, Артем. Неспокойный, неуравновешенный…

– Держи, – начал Артем выставлять из пакета приобретения, – это от усталости, это от нервного напряжения, это от депрессии…

– А кроме водки, доктор, у вас ничего нет? – ухмыльнулся Павел. Он как раз сидел перед тарелкой с дымящейся картошкой и яйцевидными куриными пупочками и сам понимал, что на столе чего-то не хватает.

– Есть, – кивнул Артем, извлекая последнее, – коньяк «Камю». Для непьющих.

– Накладывай себе, – снисходительно разрешил Павел, показав вилкой на кастрюлю и сковородку, – извлекай огурчики из шайтан-сундука, – вилка ткнулась в холодильник, – открывай, наливай, говори, чего приехал.

– Уж не с добрыми новостями. Павел помрачнел.

– Я так и думал. За последний год я трижды извлекал тебя из дерьма, теряя при этом то ногу, то голову, то веру в прогрессивное человечество. Да, я получал немного денег за свои старания, но, увы, – Павел удрученно развел руками, – денег больше нет. Такое ощущение, словно их и не было. Приходится работать… Ты что-то говорил про плохие новости?

– Успеем, – проснулся волчий аппетит, Артем замолотил вилкой. Минимальный перерыв между первой и второй, третья, четвертая…

– А неплохо, в принципе, сидим, – восхитился Павел, – если не думать о грядущих неприятностях, безденежье и твоем подозрительном приезде. Откупоривай вторую.

В коридоре раздалось подозрительное шарканье, отворилась дверь и появилась Эльвира с работы – привлекательная русоволосая женщина с внимательными, недобро блестящими глазами. Если верить Фельдману, у Эльвиры было множество достоинств и недостатков, а среди последних превалировала полная НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТЬ.

– Какой пейзаж, – умиленно проворковала Эльвира, – соединились два любящих сердца. Привет французам.

«Привет евреям», – хотел сказать Артем, но как-то постеснялся.

– «Пейзаж не удался» – вздохнул Малевич, берясьза черную краску, – пробормотал Павел и взялся за «Камю». – Выпьешь с нами, дорогая? Ах, прости, все время забываю, что тебе нельзя…

– А что, в этом доме кто не пьет, тот не ест? – Эльвира извлекла из принесенного пакета банку с маринованными грибами и водрузила посреди стола.

– На солененькое растащило, – подмигнул Фельдман. – С чего, интересно?

– Отлично выглядишь, Эльвира, – спохватился Артем. – Нет, серьезно.

– Ожидал худшего, – хохотнул Фельдман.

– Кстати, твоему суженому полагается премия, которую я не успел выплатить в прошлом месяце, – Артем полез в карман, извлек пухлый конверт и, галантно поклонившись, отдал Эльвире. Женщина задумалась. В рамки предполагаемой линии поведения данное событие как-то не укладывалось.

– Отлично, – возрадовался Павел, – тащи, Эльвира, своего фарфорового хрюнчика.

– Бери, Эльвира, – сказал Артем, – и ни в чем себе не отказывай.

Эльвира робко взяла конверт, посмотрела в него с опаской, как сапер на мину, вытянула пачку европейских бумажек, стала пересчитывать.