Кроме всего прочего, наша разведка не обнаружила никаких признаков подготовки к отражению нашего удара. Даже если русские спохватятся прямо сейчас, то это будет только напрасной тратой сил. А что касается Брянска – это была операция с ограниченными целями, которая удалась большевикам только из-за разгильдяйства и халатности командования 2-й танковой армии. Кроме того, есть сведения, что в ходе сражения корпус Бережного понес значительные потери, в результате чего утратил боеспособность и был выведен в глубокий тыл на переформирование.

Говоря эти слова, Гальдер отчасти вводил Гитлера в заблуждение, отчасти сам добросовестно ошибался, ибо при подготовке к летней кампании 1942 года советское командование применило такие многослойные меры маскировки и дезинформации, что в них без остатка, как мухи в патоке, увязли все усилия германской разведки.

Например, удалось скрыть от взора агентов абвера создание Центрального фронта, перевод на него генерала Жукова, а также строительство на основных танкоопасных направлениях второй и третьей полос обороны, усиленных тяжелыми противотанковыми бригадами и полками РГК. Дезинформацией был также и вывод в глубокий тыл корпуса Бережного. Напротив, помимо него в Брянско-Орловском выступе скрытно сосредоточили только что сформированный мехкорпус Катукова и 2-ю Ударную армию генерала Черняховского, уже успевшую прославить себя при прорыве блокады Ленинграда.

Между прочим, за нарушение правил маскировки командиру части в обязательном порядке грозил трибунал и штрафные роты. В те времена, если нельзя было обнаружить войска с помощь аэрофотосъемки, то, значит, их было невозможно обнаружить в принципе.

Напротив, на Харьковском и Днепропетровском направлениях были созданы ложные концентрации советских войск, якобы готовящихся штурмовать Харьков, прорываясь через все три полосы немецкой обороны. Кроме всего прочего, введенный в советских тылах противодиверсионный и контрразведывательный режим принял прямо-таки драконовские размеры, и большая часть заброшенных за линию фронта агентов абвера работала под контролем людей товарища Абакумова. А люфтваффе после зимнего разгрома в значительной степени утратило свои разведывательные возможности, не говоря уже о почти полном уничтожении так называемой специальной эскадры Ровеля. Дурили советские контрразведчики голову и германскому функабверу, где-то вводя части в режим радиомолчания, а где-то, наоборот, организуя работу радиостанций без войск.

С другой стороны, верховное командование вермахта даже и не представляло себе всех тех разведывательных возможностей, которые имелись у подразделений советской радиоразведки и Воздушной эскадры особого назначения. Не зря же при первой возможности ее вывели из боев, нацелив на выявление намерений германского верховного командования. Можно сказать, что в Кремле и советском Генеральном штабе о подготовке к операции «Блау» знали ничуть не меньше, а может, даже и больше, чем в ОКВ. Советские военачальники делали свои выводы, опираясь на данные объективного контроля, а отнюдь не на основании донесений тех или иных немецких командиров.

Если бы генерал Гальдер знал об истинном положении дел, то он, наверное бы, схватился за голову и немедленно подал в отставку. Но всего этого он не знал, и гитлеровский военный гений пока пребывал в блаженном неведении, обманывая как самого себя, так и Кейтеля с Гитлером.

Верховному командованию Третьего рейха казалось, что лето – это их время, и надо будет сделать всего лишь еще одно серьезное усилие, чтобы добиться окончательной победы. Ведь казалось, что на западе вопрос уже полностью решен, и осталось только разгромить огромную большевистскую империю.