— С женщиной на машине? — уточнил Гущин. Клавдий Мамонтов и Макар внимательно слушали.

— Я подумала — новая, что ли, у него пассия? Но это оказалась риелтор. Соседка Аня их и на порог не пустила, дверь им не открыла. Они орали друг на друга с сыном через дверь. Я так поняла, сын уже покупателей нашел на квартиру, ну, чтобы разъехаться им окончательно. А соседка наша ни в какую. Такой скандалище…

— Она ведь злоупотребляла алкоголем? — спросил Гущин.

— Она порой позволяла себе лишнее, — сухо ответил ему супруг болтливой соседки. — Чтобы в стельку пьяная или падала, такого мы с женой не замечали. Мало ли какие у людей обстоятельства. Люди не с радости пьют, с горя. Она работала. А что она дома делала в свои выходные — не наше дело.

— Ну да, а ты вспомни, что тут творилось месяц назад, — раздраженно перебила его жена.

— Что творилось? — полковник Гущин выказывал живейший интерес к ее показаниям.

— Да то, что мы с мужем хотели полицию вызывать, только… уж пожалели их… чтобы не позорить… потому что он кровь вытер и уехал сразу…

— Кровь? Кто? — встрял в разговор неугомонный Макар.

— Сынок, — соседка окинула его взглядом. — Уже после приезда риелтора все случилось. Сынок Леша снова появился у матери, и они опять орали друг на друга. А потом мы слышим — они орут уже на лестничной клетке. Она его буквально вытолкала из квартиры. Она была пьяная и злая как мегера. Мы с мужем открыли дверь — она даже не отреагировала на нас, не утихомирилась. Напротив, схватила сынка за куртку и… Да что же ты молчишь! — соседка обернулась к мужу. — Скажи им все. Это ведь ты их разнял. А то она бы его точно убила!

— Они конфликтовали, то есть фактически они подрались. — Сосед тяжко вздохнул. — Причем это Анна напала на него, а парень лишь защищался. Он ее даже не ударил ни разу — я свидетель. Он руками от нее закрывался. А она схватила его за одежду и…

— Что? — спросил полковник Гущин.

— Она била его остервенело головой об стену. Кричала: «Ты меня ради своей проститутки нищей хочешь сделать бомжом, квартиру спустить ради своей шлюхи… Меня, мать, ты обездолить, разорить хочешь…» И матом его, и по-всякому: «Подонок, урод…» Столько ненависти… А ведь это мать и сын, родные люди. Так сказать, традиционные семейные наши ценности.

— Вы их разняли?

— Я ее схватил за плечи и оттащил от него. А парень бегом вниз по лестнице, кровь из носа у него хлестала, она ему до этого нос разбила кулаком. А на наших глазах головой об стену…

Головой об стену… Клавдий Мамонтов вспомнил слова эксперта — черепно-мозговая травма Лаврентьевой, удар сзади по затылку. Но нигде в квартире — ни в комнатах, ни в коридоре, ни на кухне на стенах — нет кровавых пятен. Только на полу лужа крови. Убийца не бил Лаврентьеву головой об стену. Оглушил каким-то предметом, которого на месте происшествия сейчас нет. Почему? Не потому ли, что он мог как-то выдать убийцу, указать прямо на него?

Глава 5

Два мандалорца и карапузы

Несколькими часами ранее

В десять вечера Клавдий Мамонтов на своем старом внедорожнике подъехал к воротам дома на Бельском озере и открыл их с пульта. По парковой аллее медленно катил к особняку, построенному еще покойным отцом Макара Псалтырникова. Макар в начале мая со всем своим немалым семейством — тремя маленькими детьми, старой гувернанткой Верой Павловной и верной горничной Машей — перебрался сюда из Москвы на лето и осень.