— Обещаю, что не уйдет, — отозвался охранник.

Хороший ответ.

— Считаю до трех. Один…

«Два»,  — прозвучал в голове голос Джорджии.

Я засунул руку в прибор. Привычно замигали индикаторы. Знакомые цвета. Красный-желтый-зеленый, желтый-красный-зеленый. Огоньки сменялись с красного на желтый, и на лбу у меня выступил пот, но наконец все они загорелись зеленым светом. Ты в порядке, сынок, в порядке. Иди радуйся.

«Радоваться» в мои планы не входило. Я протянул Стиву анализатор, чтобы он мог хорошо его рассмотреть.

— Пойдет?

— Пойдет. — Мужчина кинул мне мешок для биологических отходов. — Шон, что, черт возьми, произошло?

— Как Джорджия и сказала. Какой-то больной ублюдок убил кошку Рика и подложил в наши фургоны взрывчатку. Но мы не погибли, и они всадили в Джордж специальный дротик, такой же, как мы нашли на ранчо. Черт, как жаль, что мы не осмотрели место происшествия тогда, в Икли. Готов поспорить, нашли бы подобное и там.

— Согласен. — Стив внимательно наблюдал, как я запечатываю пакет.

Очки он держал в руке, у него были глаза человека, который только что заглянул в настоящий ад. Наверняка у меня сейчас такие же.

— План есть?

— Да как обычно, раздобуду машину и поеду туда, где сейчас держат кандидатов…

— Там же, где вы их оставили.

— Прекрасно. Я знаю, как там организована система безопасности. Так вот, найду их и побеседую по душам с губернатором Тейтом. — Я пожал плечами. — Может, размажу ему мозги по стенке. Не знаю. План пока на доработке.

— Подвезти?

Я улыбнулся — ощущение было какое-то странное.

— Было бы здорово.

— Хорошо. Мы с парнями… Вернее, с теми, кто остался из моих парней, не хотели бы, чтобы ты поехал один, начал делать глупости и в результате пострадал.

Как это все нелепо. Я рассмеялся.

— Погоди, то есть только и всего? Только-то и надо было, чтобы раздобыть себе отряд сопровождения?

— Пожалуй.

— Ребята, я вас раскусил. — Я посмотрел на Стива и тут же сделался серьезным. — Пора ехать.

Иногда мы всю ночь не закрываем дверь между нашими комнатами. Если бы нам разрешили, мы бы до сих пор жили в одной, а из второй сделали бы офис. Потому что мы оба ненавидим одиночество. А еще ненавидим других людей, если они оказываются рядом в тот момент, когда мы беззащитны. Других людей — чужаков в созданном нами мире. А во сне мы всегда беззащитны.

Мы не закрываем дверь, и я просыпаюсь посреди ночи, слышу его храп и думаю: как же, черт побери, я буду жить после того, как он совершит роковую ошибку. Он умрет первым, мы оба это понимаем. Но… Не знаю, сколько я продержусь без него. Шон об этом и не подозревает. Я не собираюсь надолго оставаться единственным ребенком в семье.

— «Весточки со Стены», из неопубликованных файлов Джорджии Мейсон, 19 июня 2040 года.

Двадцать восемь

В Центре все еще свирепствовала инфекция. Казалось, что зомби повсюду, хотя это было не совсем так: они прятались в тени и бросались на людей. Ими управлял вирус, который каким-то образом позволяет зараженным узнавать себе подобных и определять тех, кто еще не успел подвергнуться амплификации, в ком болезнь пока таилась, ожидая своего часа. Вот уже двадцать лет ученые пытаются понять, как работает этот механизм. Насколько мне известно, они не продвинулись ни на йоту с тех самых пор, как фильмы Джорджа Ромеро из второсортных ужастиков превратились в инструкцию по выживанию. Мне бы радоваться — не каждый ведь день случается оказаться в эпицентре настоящей вспышки, но ярость во мне вытесняла все прочие чувства.