— Мисс Мейсон, я попрошу предъявить доказательства. — Он подался вперед. — У вас есть пистолет?

— Я лицензированный журналист.

— То есть да?

— Иметь его меня обязывает закон.

— А вы бы чувствовали себя спокойно, если бы пришлось входить на опасную зону безоружной? Если бы ваши дети пошли туда без оружия? Мисс Мейсон, это больше не цивилизованный мир. Его коренные обитатели не дадут нам покоя. Стоит вам заболеть, и вы уже ненавидите тех, кто здоров. Америке нужен человек, который не побоится заявить: после смерти у тебя больше нет прав. Никакого милосердия и снисхождения, человек может пойти на что угодно, чтобы защитить то, что ему принадлежит.

— Губернатор, пока нет никаких подтверждений, что зараженные способны на ненависть и другие сложные эмоции. К тому же они не мертвы. «Никаких прав после смерти» — но тогда получается, закон должен их защищать, как и прочих граждан?

— Мисс, вы можете позволить себе так думать, только если живете в безопасности и вас защищают сильные мужчины. Если мертвецы… простите, зараженные постучатся в дверь, вы захотите, чтобы рядом оказался такой, как я.

— Вам кажется, что сенатор Райман слишком мягок по отношению к зараженным?

— Думаю, он никогда не попадал в ситуацию, в которой ему пришлось бы вырабатывать к ним определенное отношение.

Красиво сказано. Поставлена под сомнение способность Раймана сражаться с зомби, и одновременно Тейт как бы дал понять, что сенатор, возможно, слишком яро придерживается принципа «живи и жить давай другим». Эту позицию любят время от времени занимать сторонники ультралевых, но долго на ней никто не может продержаться — очередного лоббиста быстренько съедают.

— Губернатор, вы выражали желание покончить с так называемыми законами «доброго самаритянина», которые позволяют оказывать помощь попавшим в беду гражданам. Вы можете пояснить свою мотивацию?

— Предельно просто. В беде обычно оказываются не случайно. Не поймите меня неправильно, я искренне сочувствую всем, кто угодил в подобную ситуацию, но представьте: меня укусили, а вы бросаетесь на помощь и выходите за карантинную линию. Существует большая вероятность, что вы и меня не спасете, и свою жизнь погубите. — Тейт улыбнулся, но неискренне, одними губами. — Так обычно гибнут самые молодые, самые самоотверженные. А именно такие и нужны Америке больше всего. Мы должны защитить собственное будущее.

— Пожертвовав для этого настоящим?

— Если потребуется, мисс Мейсон. — Улыбка стала почти елейной. — Если это нужно для страны.

Наконец-то я смогла встретиться с губернатором, и теперь, наверное, вас всех занимает один вопрос: каково мое мнение о Дэвиде, или, как его иногда называют, Дэйве Тейте? О губернаторе Техаса, которого трижды избирали на этот пост подавляющим большинством голосов (причем и сторонники, и противники партии)? О человеке, который неоднократно и успешно вершил справедливость и улаживал конфликты в штате, известном своей воинственностью, враждебностью и политической нестабильностью?

Мое мнение таково: он самое страшное из того, что я встречала на своем пути с самого начала президентской кампании. Включая зомби.

Тейт так печется о нашей свободе, что готов гнать нас к ней под дулом пистолета. Так заботится о школьном образовании, что призывает закрыть государственные школы и выдавать лицензии только заведениям, которые получили соответствующие сертификаты по безопасности.