И я дал знать адмиралу пиратов, что решил заблокировать выход с озера. Я предупредил его, что если он не выдаст мне немедленно всю добычу, рабов и пленных, то я атакую его, поймаю и повешу не только его, но и всех матросов, которые попадут мне в руки.

Судья Андреас де Амилета откинулся назад в кресле. Он чувствовал огромную симпатию к этому офицеру, не боявшемуся говорить правду, которая могла стоить ему не только карьеры, но и жизни.

— С другой стороны, я обещал Моргану и дал слово кабальеро, что если он отдаст мне добычу, то я позволю его кораблям спокойно уйти.

Саладо огрызнулся:

— Но, ваше превосходительство, что заставило вас унизиться до заигрывания с лютеранином?

— Оставьте при себе ваши замечания, пока вы лично не столкнулись с Энрике Морганом, — отрезал дель Кампо. — Хотя он и кровожадный бандит, но в то же время весьма опытный генерал, о чем вам, наверное, сможет рассказать Боргеньо — он был в Порто-Бельо.

На лице губернатора де Гусмана застыло огорченное выражение.

— Да, да, конечно. И что же было потом?

— Он был настолько дерзок, что отказал мне, — буркнул дель Кампо, — и заявил, что его лютеранские собаки предпочитают утонуть в собственной крови, чем просить о милосердии.

Первого мая мои наблюдатели донесли, что пираты поднимают паруса. Как безумные они набросились на нас, шесть маленьких кораблей, один барк и посыльное судно. Впереди всех плыл корабль, который оказался своеобразной бомбой. Я хочу сказать — брандером.

Несмотря на огонь с нашей стороны, брандер приблизился, и как только он поравнялся с «Магдаленой», с него забросили крючья и зацепились за нее. Брандер, начиненный порохом, смолой и прочей горючей дрянью, взорвался, превратившись в сплошной костер. — Широкие плечи рассказчика поникли, когда он с сердитым смирением развел руками. — Несмотря на наши отчаянные усилия, нам не удалось оторваться от него, поэтому, когда на моем корабле загорелись паруса и носовая надстройка, я — да поможет мне Господь! — был вынужден приказать всем покинуть «Магдалену».

Дель Кампо сорвал простой, пожелтевший от пота воротник и показал темную красную отметину.

— Вот! Вы все, кабальеро, видите этот шрам, который остался у меня на память о борьбе с огнем. Слава святому Винсенту и Божьей Матери, что мне удалось добраться до острова Палома. Мой второй галион прижали к берегу четыре пиратских корабля. — Дель Кампо вздрогнул, рассказывая об этом. — Поняв, что он обречен, капитан попытался добраться до форта Палома, но когда ему это не удалось, он покинул судно и укрылся на берегу.

— А ваш третий военный корабль, ему удалось спастись? — безжалостно потребовал ответа де Боргеньо.

— Нет. — В отчаянии дель Кампо взглянул на своих собеседников. — Корсары под предводительством самого адмирала лютеран в таком количестве бросились на его палубу, что перебили всю команду до единого, и он тоже оказался в руках пиратов.

— Силы зла могущественны, — вздохнул архиепископ Панамский. — Мы, испанцы, согрешили, поэтому Господь, по своей неисповедимой воле, наказывает нас. Разве я не предупреждал вас много раз за последние месяцы, что богатые жители этого города слишком скупы, а бедные — слишком ленивы по отношению к собственности, принадлежащей святой церкви?

Ветеран де Боргеньо нетерпеливо повернулся в своем кресле.

— Пусть вы потеряли корабли, но ведь в ваших руках все еще были форты на входе в гавань, дон Алонсо?

Дель Кампо стиснул челюсти, а потом смело дал прямой ответ:

— Да, и я надеялся с их помощью помешать еретикам выйти в открытое море. Наши батареи были укомплектованы опытными артиллеристами из моего флота, которым удалось спастись.