Лорд Альбемарль свежим молодым голосом звучно произнес:

— Мы и правда рады приветствовать величайшего солдата Англии на море со времен сэра Френсиса Дрейка. Надеюсь, что скоро мы сможем публично воздать вам почести.

Раздались приветственные крики, и кто-то сунул Моргану в руку изящную золотую рюмку. Все еще не в силах поверить, что это не галлюцинация, он выпил и облизал губы.

— Благодарю вас за теплое приветствие, джентльмены и леди, но я мог бы полнее насладиться вашим обществом, если бы не был так оборван и если бы от меня не пахло, как от торговца рыбой из Ньюгейта.

Альбермарль кивнул.

— Давайте вернемся в залу, а адмирал пока приведет себя в более подобающий его славе вид. Сэр Том, вы проводите нашего друга?

Модифорд повел Моргана по широкой, залитой светом лестнице со словами:

— У меня для тебя есть несколько сюрпризов, в том числе и приятных.

Сквозь открытые двери спальни, залитой светом восковых свечей, Морган увидел полотенца, мыло, готовую оловянную ванну и — о, чудо из чудес — свой собственный сундук с одеждой!

Модифорд хлопнул его по плечу.

— Да не смотри ты так. Твоя жена выслала одежду и кругленькую сумму денег на корабле, который плыл побыстрее, чем «Желанный». Она отправила их с северного побережья, хотя могла бы послать и прямо из Порт-Ройяла.

С удовольствием скинув грязную одежду, которую он не снимал почти четыре ужасных месяца, Морган глотнул еще вина и заявил:

— Черт меня побери, если я понимаю, зачем была нужна закрытая карета, охрана и все такое.

Модифорд посерьезнел.

— Просто потому, что у испанского посла в Спитхеде есть шпионы и на дороге тоже. Если бы с тобой не обращались как с опасным преступником, которого везут на суд, то де Молина услышал бы об этом и поднял бы вой до самых небес. Как я уже говорил, мы в безопасности только на время.

Бывший губернатор принялся объяснять, стараясь говорить понятнее, какие сложные интриги определяли жизнь европейских дворов.

Гинсон подошел к огромной кровати и деликатно прокашлялся, прежде чем отдернуть тонкие шелковые занавески. Адмирал все еще спал, поэтому слуга снова откашлялся, а потом еще раз и наконец произнес:

— Адмирал, сэр, почти десять утра, и ваш врач ждет.

Поскольку спящий все еще не просыпался, то Гинсон тронул хозяина за плечо и шарахнулся в сторону, потому что Морган подпрыгнул, словно развернувшаяся пружина, и схватил его за запястье.

— Отпустите меня, пожалуйста, сэр. Это я, Гинсон.

— Гинсон? — Морган еще не проснулся и таращил глаза, поддергивая спадавшую с плеч ночную рубашку. — Ох, ох! Уйди, ради Бога. У меня голова просто раскалывается.

— Как хотите, сэр, но ваш врач ждет.

— Он все еще здесь? А? А разве гости еще не разошлись?

— Да, сэр, кроме сэра Гарри Пауэрса, его светлости герцога Сомерсетского, и… э… графини Брэйн.

— Проклятье! Я что, никогда от них не избавлюсь? — Он замолчал, потому что зевнул с риском вывихнуть челюсть. Боже! Как тут холодно. — Гинсон, давай одеваться. Знаешь, я все бы отдал, чтобы снова почувствовать тепло ямайского солнца.

Слуга подал ему фланелевый халат с воротником из куницы.

— Между прочим, заходил портной и поставщик свеч.

— Заплати. Заплати им. — Морган яростно закашлялся.

— Извините, сэр, мистер Барр говорит, что у нас нет средств.

Морган вытаращил глаза.

— Этого не может быть! Ведь только в последнем месяце я получил восемь тысяч фунтов.

Гинсон попятился.

— Я не знаю, сэр, но так сказал мистер Барр.

Морган снова зевнул и потряс гудевшей головой.