|
Защитники Маастрихта подвели под люнет контрмину. Голландцы хлынули в пролом и ударили в штыки по тем, кто уцелел после взрыва. Казалось, они отобьют люнет и загубят славные достижения Черчилля и Монмута. Я был менее чем в десяти футах от Джона Черчилля, когда это случилось. Ни секунды не колеблясь, он бросился вперёд со шпагой в руке — ясно было, что мушкеты тут не помогут. Чтобы сберечь время, он бежал по верху — под огнём защитников города, на виду у всех историографов и поэтов, наблюдавших в усыпанные драгоценными камнями театральные бинокли из окон своих карет с расстояния, на которое не долетали пули и ядра. Я стоял, дивясь его глупости, пока не понял, что мой брат Боб бежит за ним следом.
— И?.. — И подивился Бобовой глупости. Сама посуди, в какое дурацкое положение он меня поставил! — Ты всегда думаешь о себе. — По счастью, передо мной появился герцог Монмутский и велел доставить сообщение ближайшей роте французских мушкетёров. Я побежал по траншее и нашел мсье д'Артаньяна, офицера, который… — Перестань! — Что? — Даже я слышала о д'Артаньяне! Думаешь, я тебе поверю? — Мне можно продолжать? Вздох. — Да. — Мсье д'Артаньян — ты, похоже, не понимаешь, что он был вполне реальным человеком, а не только романтической легендой, — послал своих мушкетёров в атаку. Все мы с подозрительной отвагой двинулись на люнет. — Потрясающе! — проговорила Элиза почти без иронии. Сперва она не поверила, что Джек действительно видел великого д'Артаньяна, но теперь увлеклась повествованием. — Поскольку мы бежали не по апрошам, как сделали бы трусы, мы добрались до места сражения с той стороны, с которой голландцы не поставили достаточной обороны. Все мы — французские мушкетёры, английские ублюдки, альфонсы и бродяги-вестовые — добежали туда одновременно. Однако дальше надо было пробираться через брешь, в которую предстояло лезть по одному. Д'Артаньян добрался туда первым, преградил дорогу герцогу Монмутскому и в самой учтивой французской манере умолял его не лезть в опасный пролом. Монмут настаивал. Д'Артаньян согласился — но лишь с условием, что он, д'Артаньян, полезет первым. Так он и сделал, и ему прострелили башку. Остальные пробежали по его телу и одержали свою смешную победу, а я остался приглядеть за д'Артаньяном. — Он был жив?! — Нет, конечно. Его мозги разбрызгало по моей одежде. — Ты остался стеречь его тело?.. — Вообще-то я положил глаз на его перстни. У Элизы лицо стало такое, будто ей самой прострелили голову, причинив неведомой тяжести рану. Джек собирался перейти к более славной части повествования, однако Элиза упёрлась. — Покуда твой брат рисковал жизнью, ты грабил убитого д'Артаньяна? В жизни не слышала ничего хуже. — Почему? — Это так… малодушно. — Зря ты. Я был в большей опасности, чем Боб. Пуля пробила мне шляпу. — И всё равно… — Бой закончился. Перстни были размером с дверные ручки. Прославленного мушкетёра так и похоронили бы в перстнях — если бы кто другой не украл их раньше. — Ты забрал их, Джек? — Он надел их, когда был моложе и стройнее. Снять их было нельзя. Поэтому я уперся ногой в его поганую подмышку — не худшее место, в каком бывала моя нога, но близко к тому, — и потянул что есть силы, силясь перетащить перстни через наплывы жира, накопленного за годы распутства и пьянства, в то же время спрашивая себя, почему бы просто не отрезать пальцы к чертям собачьим… — Тут у Элизы стало такое лицо, будто она съела испорченную устрицу, и Джек торопливо продолжил: — И тут появляется — кто бы ты думала? — мой братец Боб с выражением праведного ужаса на физиономии, как у викария, который увидел, что служка дрочит в алтаре — или как у тебя сейчас, — в форме маленького барабанщика — с невероятно срочным посланием от Черчилля к одному из генералов короля Луя. |
