В Явеш-Гиладе собрались старейшины селения и главы семей размещённых здесь беженцев. Настроение было невесёлое. Из Страны Израиля приходили подробности яростной битвы, разыгравшейся на склоне горы Гильбоа. Пастух-очевидец, добравшийся до Явеш-Гилада, рассказывал:

– На другой день пришли филистимляне обирать убитых, и нашли они Шауля и сыновей его, павших на горе Гильбоа. И обнажили его, и взяли голову его и доспехи его, и послали по земле филистимской кругом, чтобы возвестить об этом в капищах своих и народу. И положили доспехи его в капище богов своих, а череп его прибили в Бейт-Шеане.

Мужчины сидели молча. Поднялся командующий Авнер бен-Нер, огляделся по сторонам и сказал:

– Старейшины и все воины Явеш-Гилада, спасибо за помощь. Моим солдатам и их семьям приятно будет жить в домах, которые вы отстроили после того, что натворили здесь аммонитяне.

– Авнер, – негромко перебил командующего старейшина Барзилай. – Уже стемнело, и мы можем не успеть сделать то, что задумали. – Он обвёл взглядом местных мужчин и обратился уже к ним: – Те, кого отобрали, пусть соберутся с оружием возле старой фисташки.

За Иорданом сначала шли по дну глубокого ущелья, но лунный свет был так ярок, что Барзилай приказал нескольким воинам красться по верху гряды, чтобы в случае опасности предупредить остальных. Если на пути оказывалось селение, вперёд посылали разведчиков. Те подбирались к домам и заглядывали внутрь. Гиладцы не раз бывали в этих местах, но впервые они видели города и селения, где не осталось ни души – только трупы людей и животных, которых некому было похоронить или закопать. Потом пошли пещеры. В одной из них спал пастух, и они разбудили его. С трудом поверив, что перед ним не филистимляне, он рассказал, что иврим в долине, узнав, что убиты Шауль и сыновья его, покинули города свои. И пришли филистимляне и поселились в них. Оставив пастуха, воины продолжили путь к Бейт-Шеану. У каждого в руках был лук, но стрелять не пришлось – видимо, филистимляне были уже так уверены в своём господстве в Стране Израиля, что не выставляли вокруг захваченных селений никакой охраны.

В Бейт-Шеане дома стояли концентрическими кольцами. Внешнее кольцо примыкало задними стенами сомкнутых зданий к городской стене, а фасадами выходило на первую улицу, следующее кольцо создавало вторую улицу и так далее. Капище Дагона высилось в центре города. Там же, на главной площади стояли и дома, где поселилась филистимская знать и командиры занявшей город армии.

Гиладцы ещё издали увидели четверых повешенных на самом верху стены, близ ворот. В зеленоватом свете звёзд обезглавленные тела короля Шауля и трёх его сыновей сливались с грубой кладкой из нетесаных валунов. Посовещавшись, гиладцы решили, что никакие верёвки не помогут им взобраться на самый верх, а значит, подобраться к телу короля можно только из помещения стражи возле ворот. Разделившись на три группы, они стали ползком подбираться к квадратным башням. По свистку Барзилая бойцы ринулись с мечами в руках внутрь башен, а остальные, не дожидаясь исхода боя со стражей, побежали по ступеням на стену. Иврим повезло: сонный караул в башнях они перебили молниеносно, а на стенах стражников не оказалось вообще – очевидно, они появлялись там только при налётах кочевников.

Гиладцы спустили тела Шауля и трёх его сыновей, Йонатана, Малкишуа и Авинадава, завернули их в плащи убитых филистимлян и быстро пошли обратно, к себе в Явеш-Гилад.

Авнер бен-Нер встретил их молча, но они видели, что командующий доволен. Коэн пообещал, что теперь, после похорон по всем законам иврим, души короля Шауля и его сыновей обязательно попадут в рай. Прикрытые плащами тела лежали в центре селения, и к ним подходили люди проститься, постоять рядом и утешить пришедших из соседнего селения Шему – жену Йонатана, Рицпу – наложницу короля Шауля и его дочерей. Явеш-Гилад погрузился в траур, плакали женщины, готовились к захоронению тел священнослужители, непрерывно приходили солдаты и крестьяне.