|
Им до фени было, что туговато стало у Бурята с наличными, поскольку большие деньги были вложены в дела, им хоть сдохни, но положенное выложи, а потому они невнимательно выслушали Ванины оправдания, а обещаниям со временем вернуть в кассу общака все недоданное плюс проценты, так сказать, за вредность, просто не поверили. «Не-е, Ваня, не пойдет, — гундел Крест. — Мы с тебя лишнее не берем. Свое требуем, законное. Ты каких людишек себе подбираешь, Ваня? Фраерок твой, Павлов, ссучился! И эта зассыха, вице-премьерша, тоже скоро ссучится. Помяни мое слово! Потому ей деваться некуда. А для нас главное — людишки наверху. Мы даем, они берут, а коли берут, пущай работают. Мы за тебя, Ваня, голосовали единогласно. Берись, руководи, веди вперед, понимаешь, к светлому будущему! А ты куда привел? Скоро без штанов ходить будем! Найди другую такую дойную корову! Такое большое дело угробить... Нехорошо, Ваня». Следом за Крестом в ту же дуду задудели Калган с Шаманом, и другие поддержали. Молодые, грамотные молчали, хотя и понимали нелегкое Ванино положение, и даже верили его обещаниям вернуть с процентами утерянное, но молчали, а молчание, как известно, знак согласия. Правда, замолвил слово за Бурята петербургский авторитет Федор Кирпич, но его слова пропустили мимо ушей, да и на самого-то Кирпича уже давненько катили бочку за его частые выступления по телевидению, в которых он, по мнению многих, молол лишнее. В конце концов Ваня рассвирепел, послал всех далеко-далеко, свистнул телохранителей и укатил в свою деревню Тишину.
На следующий день Бурят по просьбе Кирпича приехал к нему в гостиницу. «Линять тебе надо, Ваня. И лучше за кордон. В Соединенные Штаты. Там у тебя кореша найдутся. А я тебе работку подкину. Снимешь с одного хорошего банка штук десять, и на первое время там, в Штатах, тебе хватит». — «Десять я и здесь сниму. Хоть сегодня». — «Не с Золотарика ли?» — «Хотя бы». — «Твои денежки от Золотарика перешли на общак. Так решил сход». — «Спасибо, Федя, — помолчав, ответил Бурят. — Линяю. Работку твою приму с благодарностью. Но и ты, Федя, будь осторожен». Этим же днем банкир, владелец дворца в Италии стоимостью в двадцать пять миллионов долларов, гражданин России Золотарев, по кличке «Золотарик», был застрелен на пороге своей фирмы киллером. А через три дня на своей даче под Петербургом был убит выстрелом в затылок старый вор в законе Федор Кирпич. Ваня Бурят, Антон Маевский и Майкл, знаток иностранных языков, исчезли, как будто их не было и вовсе. Они, конечно, вскоре появятся, ибо мафия бессмертна, но уже не на безмерных просторах России. * * * Генеральному прокурору Российской Федерации позвонили из аппарата правительства с просьбой подготовить в сжатом виде объемом не более пятнадцати страниц спецсообщение, резюме по делу, которое ведет следователь Турецкий. С итогом расследования хочет ознакомиться премьер-министр. Срок предоставления спецсообщения — два дня. Турецкий засел в кабинете, выпил пару литров крепчайшего кофе, выкурил две пачки сигарет, измате- рился и про себя, и вслух вдрызг. На его столе лежали девять томов следственного дела. Тут были протоколы допросов свидетелей, подозреваемых, обвиняемых, акты экспертиз и так далее. Турецкий все считал в деле важным, одно цеплялось за другое, создавая единую картину десятков преступлений, и казалось, если не учесть того или иного даже незначительного события, рушилось все следственное здание. И все это следует изложить кратко и всего за два дня. Взъерошенным и злым застала его вошедшая в кабинет Лиля Федотова. Не любитель я этих спецсообщений! — сказал Александр, указывая Лиле на свой девятитомный труд. |
