Художник застыл в центре комнаты с поднятой рукой, а потом почти брезгливо бросил карты на стол:

— Забери их… Я покажу картины Луизе. — Марсель принялся сворачивать холсты. — Ты ничего не понимаешь в живописи. Луиза — умная женщина, она непременно оценит!

— Я бы тебе посоветовал не делать этого, — печально произнес старик. — От нее ты услышишь то же самое.

Будто и не дед сказал, а египетский сфинкс предостерег. Марсель перекрестился и вышел из дома.

Когда Луиза стояла у печи, то весь остальной мир для нее как бы переставал существовать. Она то наклонялась, демонстрируя невольному свидетелю свой гибкий стан, то, взяв в руки ухват, снимала с плиты раскаленный горшок. И Марсель подумал о том, что неплохо было бы запечатлеть ее на полотне именно такой. Момент следует выбрать наиболее удачный, когда она несет в руках горшок с вареной репой. Голова ее будет слегка приподнята, чтобы жаркий пар не опалил лицо, а полная грудь будет выгодно выдаваться вперед, причем руки будут обнажены по самый локоть, и каждый сможет увидеть ее прекрасные предплечья.

— Луиза, — нежно позвал Марсель.

Женщина встрепенулась, едва не выронив ухват.

— Ох! — облегченно вздохнула она. — Как ты меня напугал!

— Я бы хотел показать тебе свои картины.

Луиза удивленно посмотрела на мужа, а потом произнесла:

— Ты никогда не делал этого раньше.

— Я знаю, — виновато произнес Марсель, — но сегодня особенный день. Так ты хочешь взглянуть?

— Покажи, — неожиданно легко согласилась Луиза, вытирая руки о передник.

Марсель развернул полотно на столе, прижав края кухонными ножами. Некоторое время Луиза смотрела на холст молча, потом ее подбородок дрогнул, а из крупных глаз выкатились две слезы.

— Ты почему плачешь? — испугался Марсель.

Луиза вытерла пухлой ладошкой мокрые щеки, после чего произнесла:

— Я не думала, что ты способен на такую красоту.

Вот кто оценил его работу по-настоящему. Верно говорят, что женщины чувствуют сердцем. Как он был не прав, что не показывал ей своих работ раньше.

— Я еще и не на такое способен, дорогая, — скручивая холсты, отвечал Марсель. — Сам папа римский пустит слезу, когда увидит мои картины. Это только самое начало моей карьеры! Мы с тобой будем очень богаты!

— Но епископ еще даже не выплатил тех денег, которые обещал.

— Он никуда не денется, когда увидит мои картины, — торжественно произнес Марсель.

— А может, все-таки тебе не стоит показывать их епископу? — беспокойно спросила Луиза.

— Это почему же? — насторожился Марсель.

— У меня дурное предчувствие.

Отложив свернутые холсты в сторонку, Марсель обреченно опустился на стул. Что же это такое получается, — Луиза говорила о том же самом, что и дед! А может, дед с Луизой и вправду видят то, чего ему знать не суждено?

— Я — художник и получил от папы римского заказ. Ты даже представить себе не можешь, какая это великая честь! Не каждому художнику выпадает такой случай, проживи он хоть несколько жизней! А мне он достался, и я не намерен его упускать. А ведь я всего лишь в начале творческого пути. Если я откажусь от своего шанса, то меня просто будут называть глупцом. Мне уже сейчас многие завидуют!

— Может, поэтому тебе и не нужно показывать эти картины? — тихо произнесла Луиза.

Марсель вдруг почувствовал, что его первоначальная решимость заметно ослабевает.