— Так ты доверяешь свою красавицу такому бродяге, как я? — спросил Мэймун. — Это что, оскорбление?

Они оба повернулись к той, о ком шла речь, и в тот момент Беллани как нельзя лучше соответствовала прозвучавшему определению. Она сбросила тяжелый шерстяной плащ, и пламя нескольких свечей заиграло на ее влажных волосах и капельках воды на коже.

Беллани отвела с лица прядь волос, окончательно очаровав этим жестом обоих мужчин, а потом с любопытством взглянула на них, удивленная их пристальным вниманием.

— У вас какие-то проблемы? — спросила она, и Мэймун с Мориком рассмеялись, окончательно смутив женщину.

Мэймун показал ей бутылку, и Беллани охотно кивнула.

— Должно быть, тебе пришлось несладко, раз ты решила взойти на борт в такой шторм, — заметил Мэймун и предложил ей полный бокал виски.

Беллани осушила его залпом и протянула обратно, прося наполнить снова.

— Я не примкнула к силам Дюдермонта и не собираюсь этого делать, — объяснила Беллани, пока Мэймун наливал ей вторую порцию. — Арабет выиграла поединок с Валиндрой, но Арабет не моя покровительница.

— А бывшим обитателям Главной Башни, если они не перешли на сторону Дюдермонта, грозит смерть, — добавил Морик. — Кое-кто успел укрыться у Курта, на Охранном острове.

— В основном те, кто в прошлом на него работал, а я едва знаю этого человека.

— Мне казалось, что Дюдермонт объявил амнистию всем, кто сражался на стороне Гильдии Чародеев, или это не так? — спросил Мэймун.

— Не всем, — возразил Морик.

— Помилование относится к простым слугам и не практикующим колдунам, которых обнаружили в руинах башни, — сказала Беллани. — Но для тех, кто творил заклинания под руководством Арклема Грита, кого знали как членов Гильдии Чародеев, а не просто служащих башни, никакого помилования не предусмотрено, по крайней мере простыми жителями Лускана.

Мэймун протянул ей наполненный бокал виски, и на этот раз Беллани сделала только маленький глоток.

— Во всем городе теперь никакого порядка, — сказал капитан. — Этого как раз и боялись многие, когда узнали о намерениях лорда Брамблеберри и капитана Дюдермонта. Арклем Грит был настоящим зверем, и его жестокость и нечеловеческое естество держали в узде и пятерых капитанов, и всех остальных людей. Когда народ сплотился вокруг Дюдермонта, даже я подумал, что у благородного капитана, возможно, хватит сил справиться с хаосом.

— Ему не хватает времени, — сказал Морик. — В эти дни убитых находят в каждом переулке.

— А что Ретнор? — спросил Мэймун. — Ты же работаешь на него.

— Не по своей воле, — вставила Беллани, и сердитый взгляд Морика, обращенный в ее сторону, о многом поведал молодому сообразительному капитану,

— Мне не положено знать намерений Ретнора, — ответил Морик. — Я делаю то, что мне приказывают, и не сую свой нос куда не следует.

— Это не похоже на Морика, которого я знал и любил, — заметил Мэймун.

— Так и есть, — согласилась Беллани.

Но Морик только покачал головой:

— Мне известно, что Ретнор сильно сдал за последнее время, и потому предпочитаю ни во что не вмешиваться.

С палубы крикнули, что готовы отдать швартовы.

— Ты собирался вечером попасть в Корабль Ретнора, — напомнил Мэймун, направляясь к двери.

Морик задержался, чтобы на прощание обнять и поцеловать Беллани.

— Мэймун не даст тебя в обиду, — пообещал он и обернулся к капитану, а тот в знак согласия кивнул и приподнял свой бокал.