— Чё? Ссышь когда страшно? — Поинтересовался Штык, взводя курок.

— Мужики! Мужики, в натуре, мы попутали, чисто реально попутали, бля буду не признали, пацаны, не надо! — Пищит парень, чей нос к пистолету неторопливо примерзает.

— Штык, реально, не надо. — Беспокойно говорит Шкет. — Мы только разгребли с трупаками, ты щас, что ещё одного нарисовать собрался? Ленка весь мозг выебет. Она вообще нынче нервная, давай уже в этот раз без жмуров, лады братан? Если пожрать — надкуси чутка, вон, толстого этого. А если по ебалу треснуть хочется, давай замесим. Но братан, только без мокрухи. Фирштейн?

Союзники того, чей нос близко познакомился с дулом пистолетным, пятятся не спеша, лицами белые, глаза шальные, боевой задор их покинул совершенно и, видимо, надолго.

— Корешки твои щас съебутся. — Сказал Штык, опуская пистолет, но не полностью. Его собеседник, инстинктивно прикрыл руками место, в которое теперь смотрит пистолет. — Да не парься, патроны на слона — грабки твои вхуярят на раз, от хера ошмётки останутся. Будешь блять реальной девочкой.

— Не надо…

— Да шучу. — Штык убрал оружие и хлопнул парня по плечу. Тот с облегчением вздохнул и улыбнулся робко. — А вот щеришься, ты зря. Набазарил ты дохуя лишнего. Так что, сам понимаешь, просто так ты уже не уйдёшь. Сечёшь фраер?

— Я, у меня…

— Гы. — Штык ухмыльнулся, глянул на товарища. — Сань, видал? Типок обоссался по полной.

— Ну, а хули? В такой теме почти любой обделается.

— И ты?

— Я нет. Я ж вампир. Мне ваще похуй.

— В-в-в-в-в…

— Засохни. — Рыкнул Штык в сторону перепуганного парня. Его товарищи отошли довольно далеко и один, теперь не стесняясь, припустил бегом. — Нет, Сань, а если раньше? Не вампир когда был.

— Ну, не знаю. — Пожал плечами Шкет. — Я так-то в армии служил…

— Это блять причём?

— Ну, как? Служил, это, того…

— Ебанутый в смысле?

— Сам ты блять ебанутый! В смысле, смелый, ну, типа служил — мужик. Вот.

— Хуй знает. Логика какая-то ёбнутая. — В свою очередь пожал плечами Штык.

— Я п-п-пойду может? — Пискнул пленный гражданин Федерации, которая ещё и Российская.

— Да пиздуй. — Махнул рукой Штык. — Шучу я. Хули с тебя взять? Кровь только, а я не голодный.

Парень совсем белый стал и, на негнущихся ногах, пошёл прочь. Этой ночью, он вскочит с кровати, вопя от ужаса — ему приснится улица снежная, мужчина с пистолетом и его длинные клыки…

— Ну и нахуй ты ему клыки светанул? — Проворчал Шкет.

— Как нахуй? Видал ебальник какой стал? Гы-гы.

— А, ну это да, смешно было. Гы.

— Ладно, потопали, слушай, а в натуре настроение поднялось.

— Во! Я ж говорил — хочешь, что б тебе лучше стало, сделай плохо какому-нибудь первому попавшемуся хмырю. Всегда работает. Со школы ещё.

— Ну! Дело за малым — наебашить вампирам по еблу и самому не выхватить!

Сие сказав, Штык хотел героически улыбнуться, но, почему-то, не смог. Зато ощутил, как слегка дрожат коленки. Но это понятно почему — зима же, холодно, вот и дрожат они.