– Я всегда восхищался тобой – женщиной, сумевшей подчинить себе целый город,- осторожно произнес он.

Кальвия рассмеялась.

– А хочешь знать, как женщина смогла стать не уловимым Аффендосом, при этом оставаясь женой одного из влиятельных мужей Конверума? Как могла управлять огромной армией головорезов и подонков всех мастей вроде тебя? Как, царствуя на воровском троне, оставалась неизвестной своим подданным? Я расскажу тебе. Мне интересно говорить с покойником, это, знаешь ли, возбуждает. Тем более, я еще ни одному человеку не рассказывала о себе – а иногда так хочется выговориться. Я же женщина, а мы, как известно, существа болтливые. Да и спешить нам особо некуда. В эту комнату никто без приказа сенатора не посмеет войти. А сенатор мертв. И убил его, кстати, ты. Несчастный Моравиус! Мы чуть-чуть не успели спасти его… зато убили вырвавшегося на свободу убийцу. Тебя. Мои мальчики будут ходить в героях, а я – безутешной вдовой.

Она прошлась туда-сюда – пять шагов налево, пять направо, возбужденно пощипывая себя за нижнюю губу.

На Конана она не смотрела. Она разговаривала сама с собой. Темная сторона ее личности, до сих пор удачно скрываемая в глубине души, наконец прорвалась наружу и затопила разум женщины беспросветной чернотой.

– Но мы отвлеклись. Да, когда-то я была простой любящей супругой сенатора. Из всех развлечений, могущих разнообразить тоскливые будни сенаторской половины, мне доставляли кое-какое удовольствие только наши с Роханой шалости, хорошо тебе известные. Мы держали наши похождения в строжайшей тайне, но от того человека утаить что-либо было невозможно. Потому что его звали – Аффендос. Ты, я вижу, удивлен. Да, существовал настоящий, вернее, первый Аффендос. Мужчина. Жестокий, умный, с непомерной гордыней. Он прибыл к нам издалека, будучи никем, и за короткое время сумел, расправляясь беспощадно со своими противниками и щедро одаривая сторонников, стать тем самым Королем Теней, легенды о котором давно гуляют не только по Коринфии, но и по сопредельным землям. Многое в этих вымыслах – правда. Но не о них речь.

Кальвия говорила все быстрее и быстрее, брызги слюны вылетали из ее рта при каждом слове. Конан напряженно следил за женщиной. Она безумна, в этом киммериец не сомневался. Клянусь Кромом, воистину в таких местах я еще не бывал – сумасшедшая шлюха управляет воровским миром целого города!… – Так вот. Аффендос узнал о нас с Роханой все, все о наших невинных ночных забавах. Он захотел, пугая разоблачением, выуживать из нас – в первую очередь, из меня – деньги. Его люди похитили меня и привезли к нему на разговор. Разумеется, мне не снимали повязку с глаз, и он, конечно, по своему обыкновению, прятал лицо.

* * *

Рохана подошла к дверям, ведущим в Нефритовый зал, и едва не закричала, увидев изуродованный труп своего телохранителя, непобедимого, верного Томака. Его меч был покрыт какой-то черной мерзостью, заряженный арбалет валялся поблизости. Телохранитель, обладающий молниеносной реакцией, выстрелить не успел. В кого? Кто напал на него, а потом скрылся? И куда скрылся?…

Ее охватил такой страх, что она едва не бросилась бежать куда глаза глядят. Она осталась одна! Совсем одна в пустом доме! Кто рыщет по особняку, кто-то ищет ее, Рохану, хочет ее убить – точно так же, как убил милого Томака!…

Она бы и побежала, если б вдруг не услышала из-за двери приглушенный, но такой знакомый голос.

Кальвия! Сестричка Кальвия! Она здесь! Скорее к ней!

Рохана бросилась к дверям, но на пороге замерла, прислушавшись. Что там происходит? Неужели это говорит Кальвия – ее родная сестра?…

* * *

– В тот вечер вместо дойной коровы Аффендоса я стала любовницей Аффендоса.