Но тут пришел король Ян и сурово спросил:

– Что тут у вас происходит?

Разведчики сразу узнали Яна по фотографиям, но почему‑то не кинулись его задерживать. Они зациклились на Сосновском. Однако Ян Борецкий не зря был сталкером. Он сделал так, что биолог спокойно слез с дерева и ушел в Зазеркалье, а разведчики в это время смотрели кто куда, но только не на Сосновского, которого с этого дня стали называть Тарзаном.

Когда на Йане стемнело, а в Зазеркалье рассвело, разведчики поняли, что операция сорвана. и решили, что группа должна вернуться на земную сторону, а четверо, у которых скафандры оказались разгерметизированы, останутся в Зазеркалье и будут ждать решения начальства.

Среди этих четверых оказался и командир.

Он очень устал. У него болели мозги.

Командир привалился спиной к дереву – уже не груше, а тополю‑мутанту, и стал смотреть, как его группа удаляется в сторону земной медузы.

Но до конца не досмотрел. Обзор закрыла нагая девушка лет шестнадцати – кажется, та самая, которая бегала от разведчиков в темноте.

Ее тело покрывал равномерный загар без всяких белых отметин на груди и бедрах.

– Утомился? – спросила она с улыбкой, опускаясь на колени.

Командир буркнул что‑то нечленораздельное.

– Да ты сними эту штуку, – сжимая ладонями шлем скафандра. – Здесь хороший воздух. Очень чистый. Не бойся.

И так ласково она это сказала, что командир послушался, снял шлем и позволил девчонке себя поцеловать.

Потом, когда весь скафандр последовал за шлемом и дело дошло до тренировочного костюма, командир поинтересовался возрастом девушки.

– Я уже большая, – ответила она, и этот ответ командира полностью удовлетворил.

Он просто был не в состоянии сопротивляться.

31

Бананы не имеют семян. Их размножают отрезками корней. Но достать в России банановый корень – большая проблема.

Однако в Зазеркалье многие проблемы решаются гораздо проще, чем на Земле. И эта в том числе. Достаточно кинуть в снежок любую часть растения – ветку, лист, цветок, плод – и из нее вырастут свежие побеги.

На второй или третий день пребывания людей в Зазеркалье кто‑то без всякой задней мысли бросил на снежок банановую кожуру. Доел банан и бросил, как привык это делать у себя в Питере.

Банановое дерево, которое на самом деле вовсе не дерево, из кожуры выросло не так быстро, как росли некоторые деревья из семян. Ему понадобилось целых три дня, чтобы подняться на шесть метров. А потом еще один‑два дня созревали плоды.

За эти дни нити от банана расползлись метров на сто, и в этом месте образовалась целая банановая роща. А кожуру бананов, принесенных с земной стороны или сорванных с первого дерева, бросали и в других местах.

Вообще местность вокруг медуз уже не выглядела пустыней. Нити газонной травы, которые выходили из медузы вместе с нитями тополей, покрыли весь снежок в радиусе одной‑двух сотен метров сплошной сеткой, а сама трава скрыла эту сетку плотным зеленым ковром.

Дальше сеть нитей, которые Олег Сосновский назвал «генопроводами», редела, и среди травы появлялись островки нетронутого белого грунта.

А над травой рождался лес. Полноразмерные деревья вблизи земной медузы встречались через каждые сорок‑пятьдесят метров, а подрост от одного до пятнадцати метров в высоту – еще чаще.

Другой остров изобилия растительности находился на берегу озера, и к восьмому дню два острова окончательно слились.

Чем дальше от земной медузы, тем реже становилась растительность. Зелеными змеями уходили вдаль длинные широкие полосы, разросшиеся на быстрых осевых нитях. От них в стороны расползались полоски поуже, а из них там и тут выбивались отдельные особо резвые ниточки.

В радиусе примерно полутора километров местность напоминала мозаику из зеленых и белых участков.