Фехтовальщик лениво встал. Чепел взял стул, подвинул к Мэтью вплотную.

— Держите ее вот так, — сказал он даме и Эвансу, сел лицом к лицу с Мэтью, почти соприкасаясь коленями. Потом наклонился так близко, что стало видно, как сочится масло у него из пор. — Вот так. А теперь говори имя.

— Можно мне воды? В горле…

— Мэтью, второй раз я не стану его останавливать. Какая мне разница, что она будет одноглазая? Имя.

— Хорошо. — Мэтью облизал губы. Дрожащая капля пота повисла на кончике носа. Очень трудно было говорить, когда Берри то мычала от боли, то пыталась что-то крикнуть через затыкающую рот перчатку. — Только сперва я вам должен рассказать о нем. — Он увидел, как Чепел поворачивает голову, готовый отдать приказ юному мучителю. — Сэр, умоляю вас! Я должен вам объяснить, что это сын Свенскоттов!

Чепел остановился. Массивный лоб в голубых венах нахмурился.

— Помнится мне… — Он постучал пальцем по лбу, будто подгоняя память. — Как мы выяснили, у Свенскоттов было два сына, умерших в раннем возрасте.

— Да-да, эти два сына — Тоби и Майкл — умерли, это верно, но это другой мальчик, он работал на бойне, оттуда его и взяли. Свенскотты неофициально усыновили его, воспитали как сына, отдали в школу. Все, что могли бы сделать родители.

— Вот как? — Чепел подался совсем близко, почти нос к носу. Глаза его неотрывно смотрели в глаза Мэтью.

— Да, сэр. Он нехилое скопил состояние. Замаскировался. Он это назвал… птица высокого полета, летающая низко.

Чепел поскреб подбородок:

— Рассказывайте дальше.

— Он навел справки в Лондоне. На улицах предлагал деньги за информацию. Он все знает, сэр. Про отравленное вино и что дальше было.

— Это правда?

— Да, сэр. Он мне и отдал блокнот. Хотел, чтобы я выяснил смысл этой страницы — что значат отметки. То есть цифры.

— Очень хорошо. — Едва заметная улыбка появилась на лице Чепела. — Это и есть отметки. По крайней мере с ограниченной точки зрения Осли. Он по ним торговался о цене. Я свои оценки ставил потом.

— Он надеялся, что выведу его на вас. Я ему сказал, что он должен сдаться властям. Что им должна стать известна его история.

— И он действительно сдался властям? — Чепел правильно понял выражение лица Мэтью. — Нет, конечно. Он, пройдя весь этот путь, теперь должен быть почти безумным. Зачем бы ему сдаваться? И кому вы еще рассказали эту историю? Хадсону Грейтхаузу и миссис Герральд, я полагаю?

— Ни ему, ни ей. Это мое расследование.

— Но вы с Грейтхаузом выкопали тело Билли Ходжеса? Зачем?

— Мне о нем рассказал Мак-Кеггерс. Главный констебль Лиллехорн не хотел, чтобы знал кто-нибудь еще. Я думал… думал, что это может дать нам путь к Маскеру.

— Очень кружной, — сказал Чепел. — Бедняга Билли. Блестящий фальсификатор, но увы — слабый ум. Вы знаете, это ведь он был тем писарем, который подделал печать инспектора на складе Свенскотта. Интересно, что зачастую человек, которому пришлось научиться писать не той рукой, куда легче овладевает искусством подделки. Он был просто чудом, этот Билли. Еще кое-какую работу делал для нас в Бостоне, но по мелочи — вроде мелких пунктов в реестрах недвижимости. Несколько лет он учил у нас молодежь… а потом, как ни грустно, решил нас покинуть. Ох уж этот Билли.

— Я бы предпочел, чтобы вы не рассказывали мне, сэр, — сказал Мэтью.

— Да нет, все в порядке! Я на вас ни капли не сержусь! — Чепел хлопнул Мэтью по левому колену.