Мэтью решил воспользоваться шансом, и если он ошибся — может быть, никогда больше ничего ему не придется говорить.

— Был третий сын, да, я знаю. Младенец, умерший сразу после рождения.

Эванс молчал, не отрываясь от чтения.

— Ну что? — спросил Чепел.

— Он прав, сэр. Здесь небольшая приписка. Младенец, умерший вскоре после рождения, согласно медицинскому свидетельству, полученному в Лондоне. — Он поднял пожелтевший пергамент. — Желаете видеть?

— Нет, — осклабился Чепел. — Значит, Диппен Нэк? Только одним способом мог Мэтью узнать о мертвом младенце — от члена семьи. От четвертого сына. Конечно, неофициального. И смотри-ка, складывается? Маскер — констебль? Может бродить всю ночь где хочет, подкрадываться к жертвам, и… — Жест пальца поперек горла завершил тираду.

По лестнице кто-то поднимался, ковыляя, будто на деревянной ноге. Мэтью покосился в ту сторону и увидел, как Карвер, желтоволосый, коренастый, с тяжелым лицом — второй охотник, а иногда и громила, входит, хромая, в комнату.

— Мистер Чепел! — обратился он. — Виноват, но ребята знать хотят, будет ли игра сегодня.

— Будет, конечно. — Чепел встал. — Скажи там им, и скажи Эдгару и Гастингсу, чтобы все подготовили. Да… и еще. Когда вы это сделаете, возьмите с мистером Бромфилдом ваших лошадей и езжайте снова в город. Сперва на конюшню, и там возьмете третью лошадь. Оттуда. — он глянул на справочник, — на Нассау-стрит, дом номер тридцать девять. Если надо, ждите до темноты, но привезите сюда человека по имени Диппен Нэк. Будьте осторожны — он опасен и не в себе, но не наносите — повторяю: не наносите ему повреждений такого рода, после которых любые физические травмы излишни и не эффективны. Вам ясно? — Он посмотрел на Эванса: — Кто сегодня на воротах?

— Енох Спек, сэр.

— Выезжая, скажите мистеру Спеку, что он может подключиться к игре, когда запрет ворота. Теперь ступайте. Оба.

Когда охотники вышли — Карвер явно при этом страдал от ушибленной голени, — Джереми по жесту Чепела перерезал веревки, привязывающие Берри к стулу. Мисс Ле-Клер отпустила ее волосы, но Мэтью заметил, сколько рыжины прилипло между ее пальцев.

— Встаньте обе, — велел Чепел, подтверждая свои слова движением рук. — Мисс Ле-Клер, выньте это у нее изо рта, будьте добры.

Берри повернулась лицом к элегантной стерве, подставляя перчатку. Мэтью заметил это раньше, чем мисс Ле-Клер: алое пламя в глазах Берри, как далекий маяк на каменистом берегу: «Опасно! Здесь гибнут корабли!»

Перчатку извлекли только наполовину, как Берри вдруг запрокинула голову и резко ударила лбом в точеную переносицу мисс Ле-Клер. Раздался звук, который могла бы издать дыня, упав с крыши стоэтажного здания — если бы подобное сооружение возможно было построить. Одновременно Чепел схватил Берри, юный палач мистер Рипли не вскрикнул, но совершенно без эмоций зашипел настороженно, а мисс Ле-Клер пошатнулась, падая, с глазами, уже обращенными внутрь, в царство глубокого забытья и мучительного пробуждения. Переносица у нее стала плоской, словно выглаженная сковородой. Элегантная дама стукнулась затылком об стену, волосы взметнулись белокурыми змеями медузы, и она сползла на пол, поливая кружевное платье тугими струйками крови из маленьких ноздрей. По лицу быстро и уродливо, как чума, расползался синяк.

Берри выплюнула перчатку, и та ляпнулась на голову мисс Ле-Клер, как модная парижская шляпка.

Мэтью подумал, что в этой семье не только дедушка умеет колоть орехи железным лбом.