– Уж не собираетесь ли вы, Тибо, защищать испанку? – суженными глазами поглядел на него Лузиньян. – Ну еще бы, ведь она дама вашего сердца! Какого черта тогда вы выразили желание присоединиться к нам? Ваше место у ног испанки, которая с удовольствием продолжит слушать ваши любовные стишки.

Тибо бросился на обидчика и врезал ему в челюсть. Тот пошатнулся, потом замахнулся и нанес противнику удар в грудь. Оба сцепились, повалились на пол и принялись колотить друг друга.

– Прекратите немедленно! – закричала Алиса де Вержи. – Черт знает во что превращается наше собрание!

Драчунов разняли, развели в разные стороны.

– Чего вы набросились на него? – гневно спросила герцогиня у Тибо. – Все знают, что вы были любовником королевы.

– Прежде всего, мадам, – не слишком-то любезно ответил ей Тибо, – этот факт никем не установлен и не доказан. Второе: никто не имеет права вмешиваться в мою личную жизнь, разбирая мои поступки. И третье. Я здесь потому, что королева Бланка нанесла мне обиду, которую я не намерен ей прощать, однако я никому не позволю отозваться дурно о женщине, тем более о даме моего сердца, пусть даже оно и разбито ею. Прошу всех присутствующих уяснить себе это. В противном случае я готов вызвать на поединок любого, пешим или конным, и мы будем биться насмерть! Я, граф Тибо Шампанский, все сказал.

– Ну, ну, успокойтесь, – примирительно сказала Алиса де Вержи, – никто не собирается оскорблять вашу бывшую даму сердца. Не хватало нам тут всем передраться. А вы, Лузиньян, тоже хороши! Кто дергал вас за язык? Или вы полагаете, законы рыцарской чести канули в Лету? Что же до королевы-матери, – обратилась она к присутствующим, – то она, безусловно, не простит тем, кто не приехал на коронацию. И никогда не назначит их своими советниками. Отныне они – ее враги. Все же они остаются слугами короны, которым она сможет приказать как сюзерен своему вассалу.

– А я не желаю покоряться! – грубо оборвал герцогиню Бургундскую герцог Бретонский. – Она иностранка! Никогда во Франции вассал не подчинялся женщине!

– Вы будете подчиняться решениям Королевского совета.

– Руководить которым будет она! Вас это должно устраивать. Ну еще бы, от вашей территории корона не урезала себе ни арпана земли.

– Как вы смеете, Моклерк? – кинул на него злой взгляд молодой Гуго. – Я запрещаю вам так разговаривать с моей матерью!

Моклерк не обратил на него никакого внимания и продолжал:

– Либо я войду в совет, либо она не смеет мне приказывать! Бретань всегда была самостоятельным герцогством, а то, что моя родословная идет от Капетингов, не дает права опекунше считать меня своим вассалом.

– Уж не собираетесь ли вы предоставить это право Генриху Третьему? – съязвила герцогиня. – Браво: Капетинг на службе у Плантагенета! Меньше чем предательством интересов Франции это не назовешь.

– Успокойтесь, мадам! Что это вам взбрело в голову считать меня предателем? Разве был для этого повод?

– Приказываю всем замолчать! – властным голосом воскликнул Филипп Строптивый. – Наше собрание превратилось в балаган. Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения друг с другом. Мы все объединены одним желанием – отомстить короне за наши унижения, которым мы подверглись при Филиппе и Людовике, за наши земли, которые оба этих монарха прибрали к своим рукам.