|
И уже без всякого черного лотоса виделась ему ясно прогалина в джунглях и воины, что ждали его там. Внезапно появившееся жуткое чудовище гнало обезумевших от страха людей к пропасти, к обрыву, ставшему их могилой… Еще он видел берег, своих беспечно хохочущих товарищей; видел, как из джунглей выскочили огромные серые твари и бросились на людей, не ожидавших нападения. Никто их них не успел взяться за оружие, и началась кровавая бойня; лишь Белит выхватила кинжал, готовая дорого продать жизнь. Но подкравшийся сзади монстр сломал ей шею и с отвратительным чмоканьем припал к яремной вене. Выпил всю кровь, поднялся, не выпуская из лап добычу, и полетел к кораблю… Конана передернуло. Он не понимал, почему до сих пор жив. Возможно, владыка Мертвого Города хотел измучить его тоской, страхом и неведением? Но он ошибался! В сердце варвара лишь сильней и сильней разгоралась жажда мести. Взошла луна, бросив бледный свет на ступени пирамиды, обращенные к лесу. Кто-то зашевелился там во тьме, и в круг света скользнули два десятка огромных гиен. Конан видел, как блестят их влажные острые клыки, сверкают глаза… Сомнений не было: этих жутких существ сотворила не природа. Он вскочил, поднял тяжелый лук. Запела спущенная тетива, с воем покатилась одна из гиен, потом другая, третья… Дождем смерти сыпались стрелы; киммериец пускал их сильно и точно. Он ни разу не промахнулся в боевом угаре, и вот уже десяток мохнатых бестий корчились у подножия пирамиды. Но звери, словно завороженные, продолжали атаковать. Тогда, отбросив лук, Конан выхватил меч, а левой рукой сжал факел. Одна из гиен прыгнула к нему и, перерубленная пополам, рухнула на мраморные плиты; остальные кружили, выжидая. Глядя в их пылающие глаза, Конан все больше и больше убеждался в том, что имеет дело не с обычными хищниками. Что за неведомое чародейство, какая злобная волшба вдохнула жизнь в этих тварей? Черная магия или извращенные знания? Конана сие не интересовало; главное — они были смертны. Вдруг, будто по команде, оставшиеся в живых гиены разом бросились на киммерийца. Подняв повыше факел, он принялся орудовать мечом. — Отродья Нергала! Проклятые ублюдки! — шипел он, круша и кромсая тела, перерубая кости, разбивая черепа. Запах паленой шерсти и мяса ударил ему в ноздри, дикий вой и хохот гиен бил в уши… Под натиском множества тварей он не устоял и рухнул на ступени пирамиды. Отбросив бесполезное оружие, он руками разорвал пасть одному зверю, кулаком размозжил череп другого, плечом, закованным в доспехи, раздавил третьего. Едва он успел вскочить на ноги, как последняя тварь прыгнула к нему, метя в живот, и даже прокусила кольчугу. Конан успел схватить ее, поднял обеими руками и с силой швырнул на ступени… Раздался предсмертный вой, и с хищной стаей было покончено. Широко расставив ноги, киммериец стоял над поверженными врагами, утирая с лица пот и кровь; потом нагнулся, поднял меч. Вдруг он услышал хлопанье огромных крыльев — то приближался новый, куда более страшный противник. Конан задрал голову, ожидая удара сверху, но его не последовало. Пирамида внезапно содрогнулась, ступени под ногами киммерийца затряслись, за спиной заскрежетало; обернувшись, Конан увидел, что гигантская мраморная колонна раскачивается, словно тростинка на ветру. Он не стал долго раздумывать: сильно оттолкнувшись, прыгнул вниз. Второй прыжок перенес его с колеблющихся ступеней на землю, и в тот же миг пирамида рухнула, а колонна разлетелась на множество обломков, сбивших Конана с ног. Он безуспешно пытался освободиться от кусков мрамора, один из которых придавил ему колени. Ремень шлема лопнул, и тот слетел с головы; волосы слиплись от крови и пота, алые струйки сочились из многочисленных ран. Опираясь на руки, киммериец изо всех сил старался сбросить камень и подняться. Внезапно черная тень зловещим силуэтом мелькнула на звездном небе, и варвар краем глаза увидел крылатого демона. |
