Близзар встретил ее негромким ржанием. Ее кобыла Кристель приветствовала Глори гостеприимным зовом. Глори подперла дверь, чтобы та не закрывалась, пока она зажигала фонарь.
Лошади, узнав хозяйку, радостно потянулись к ней. Глори была готова ласково погладить каждую, потрепать по роскошной гриве. Как ни тяготила ее черная работа по уходу за лошадьми, она любила этих благородных животных и болела за них всей душой, жалея за все неудобства многодневного путешествия.
Молодая женщина подошла к ним ближе, чтобы каждое животное могло ткнуться мордой ей в плечо, и продолжала твердить привычные, на первый взгляд лишенные смысла слова, расчесывая их густые гривы.
– Близзар… Свитзел… Что, дорогой?
Глориана негромко вскрикнула от удивления, когда сзади подошел Данте и прошептал ее собственные глупые слова ей же на ухо:
– Миссис Кристель Зи?
При его вторжении Близзар поднял голову и раздул ноздри, но потом, к удивлению Глори, мягко фыркнул и положил морду на ее плечо.
– Он далеко не всегда так встречает чужих, – заметила Глори.
– Мы с этой лошадью не чужие. Я ночью с ней познакомился.
Значит, Данте просидел всю ночь на крыше, пока она без сна металась в своей постели. Может быть, он изменил свое решение и, чтобы завоевать ее расположение, уже убрал стойло… но нет, ей достаточно было одного беглого взгляда, чтобы убедиться в обычном беспорядке.
– Чистокровные арабские скакуны, – негромко сказал Данте. – Таких можно увидеть только в королевских конюшнях.
– Мистер Фонтанеску держит арабских лошадей, так как считает, что они привлекают больше публики, чем полукровки. Да и не каждая лошадь годится для арены, поэтому он обеспечивает каждого артиста парой, гм… выбракованных лошадей для участия в наших парадах. Да, этот Фонтанеску хорошо знает свое дело. В каждом новом городе выстраивается очередь в нашу кассу! Близзар у меня уже три года. А Кристель мистер Фонтанеску передал мне этой весной.
– С какой стати ему дарить вам таких дорогих лошадей, если вы не умеете за ними ухаживать? – перебил Глори Данте.
Она не успела сказать, что мистер Фонтанеску предусмотрительно нанимал целую толпу конюхов для ухода за цирковыми лошадьми. У нее и в мыслях не было учиться этому. Пренебрежительный взгляд, которым Данте оглядывал вагон-конюшню, где всего за три дня пути они с Мод развели такую грязь, рассердил и смутил Глори.
– Я умею.
И чтобы доказать это, она схватила со стены вилы.
Она-отгустилась на корточки перед решеткой стойла Близзара и, держа вилы остриями вверх, принялась сгребать к себе грязную подстилку. Данте стоял рядом, посмеиваясь над ее усилиями. Глори обернулась, сердито посмотрела на него и буркнула:
– Вы вполне могли бы заняться стойлом Кристель.
– Я не могу этого сделать, так как наши переговоры шли в тупик.
Данте скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене.
– Какой самонадеянный наглец!.. Разъяренная Глори понимала, что он так и будет стоять, глядя, как она работает. Ей приходилось принимать самые неудобные положения, чтобы не поворачиваться спиной к стоявшему с бесстрастным лицом Данте. Она чувствовала, как его глаза следят за каждым ее движением, и не сомневалась в том, что он продолжал посмеиваться над тем, как она орудует навозными вилами. Не умеет? Она покажет ему, как она не умеет. Глори с еще большим рвением заработала вилами, делая вид, что это не составляет для нее никакого труда.
Несмотря на то, что она работала усерднее, чем когда-либо, и уже обливалась потом, что совсем не пристало леди, каждый дюйм чистоты давался ей с немалым трудом. Особенно после того, как вилы угодили под копыто Близзара. Из-за сильного удара рука Глори почта онемела, но она упорно продолжала работать, вполголоса уговаривая жеребца потерпеть. |