Конфликт «профранцузского» понтифика с французским королём возник из-за преследования во Франции гугенотов, то есть протестантов. Приведение их в католическую веру с помощью оружия и насилия не понравилось даже папе, не говоря уже о Кристине. Королева писала Людовику XIV, что жестокое отношение к гугенотам было большой ошибкой и что Франция, преследуя их, уподоблялась больному, отрубавшему от своего тела собственные руки и ноги. «Солдаты — странные апостолы, — писала она французскому послу в Швеции шевалье Терлону, — и я лично полагаю, что они больше годны на то, чтобы убивать, уничтожать и грабить, нежели обращать кого-либо в веру». Никому в Париже подобные высказывания не нравились, и французские католики набросились на Кристину с грубой критикой, но она тоже за словом в карман не лезла и стойко защищалась.

Когда польский посол князь Радзивилл не нанёс родственникам Иннокентия XI визитов, Кристина тут же вмешалась и «поправила» посла. В вопросах защиты Святого престола как организующего и направляющего центра католической церкви она была теперь непреклонна.

В 1677 году королева начала писать свои «Принципы и мнения», а в 1681 году в третий раз приступила к работе над автобиографией. Можно критиковать её за отсутствие большого литературного таланта, но одно нужно подчеркнуть непременно: Кристина отнеслась к этому труду с полной серьёзностью и ответственностью. Её произведение, надо признать, не представляло собой лёгкого порхания по датам своей жизни и не являлось простым самолюбованием, что было типично для произведений подобного жанра.

Если первый вариант текста автобиографии (1656) отличался ярко выраженным стоическим ригоризмом и апологетикой королевской власти и рода Васа, то последний, тоже неоконченный, вариант свидетельствовал уже о предпочтении ею других идеалов. Перед нами предстаёт Кристина набожная. «Автобиография — это саркофаг, воздвигнутый над её огромными, буйными и непрактичными амбициями», — едко замечает П. Энглунд.

Автобиография Кристины — это также своеобразный отчёт перед Богом. Она подходит к этому труду с большой ответственностью и в самом начале его, обращаясь ко Всевышнему, пишет: «Ты знаешь, что биографии в моём столетии — это вечные панегирики или кровавая сатира… Ты ещё не дал мне достаточно сил, для того чтобы… я могла смотреть на такие несправедливости с равнодушием. Я чувствую по отношению к ним возмущение, которое пока не удаётся обуздать. Я не хотела бы стать объектом зависти или лести… Я хотела бы только следовать Твоему воодушевлению и пойти по следам великих людей, которым Ты дал мужество говорить о самих себе без тени высокомерия и одновременно одну только правду».

Сохранились лишь варианты двух неоконченных рукописей, одну из которых можно условно назвать мемуарами, а вторую — историей её правления, доведённую, к сожалению, только до 1632 года. Литературная деятельность давалась ей тяжело, темперамент и характер заставляли её часто отвлекаться на другие дела. Не исключено, что она прекратила работать над мемуарами по причине недовольства полученными результатами.

Кристина, кроме прочих, имела большие литературные амбиции. Она окружила себя известными итальянскими поэтами и пробовала себя на драматургическом поприще, набрасывая сценарии к операм и музыкальным дуэтам. Она на французском языке писала эссе о Цезаре и Александре Македонском и боролась за чистоту итальянского языка, остро реагируя на маньеризм и искусственные упражнения с языком и литературным стилем. Но больше всего ей по душе была афористика, и она более плодотворно работала над так называемыми максимами.

Биографы королевы в один голос говорят о недостаточной их глубине и смысловой ёмкости, но считают, что они достаточно рельефно выпячивают её характер и духовный мир. После её смерти нашли 1300 переписанных начисто афоризмов и максим, почти всегда двусмысленных (П.