|
Нансе поклонился и вышел. Генрих снова перевел взгляд на лежавшее перед ним безжизненное тело, которое могло бы показаться трупом, если бы слабое дыхание не шевелило бахрому кровавой пены, окаймлявшей его губы. Генрих долго смотрел на Карла, потом сказал себе: — Вот решительная минута: царствование или жизнь? В это мгновение стенной ковер за альковом чуть приподнялся, из-за него показалось бледное лицо, и в мертвой тишине, царившей в королевской спальне, прозвучал чей-то голос. — Жизнь! – сказал этот голос. — Рене! – воскликнул Генрих. — Да, государь. — Значит, твое предсказание – ложь. Я не буду королем? – воскликнул Генрих. — Будете, государь, но ваше время еще не пришло. — Почем ты знаешь? Говори, я хочу знать, могу ли я тебе верить! — Слушайте. — Слушаю. — Нагнитесь. Король Наваррский наклонился над телом Карла. Рене тоже согнулся. Их разделяла только ширина кровати, но и это расстояние теперь уменьшилось благодаря их движению. Между ними лежало по-прежнему безгласное и недвижимое тело умиравшего короля. — Слушайте! – сказал Рене. – Меня здесь поставила королева-мать, чтобы я погубил вас, но я предпочитаю служить вам, ибо верю вашему гороскопу. Оказав вам услугу тем, что я сейчас для вас сделаю, я спасу одновременно и свое тело, и свою душу. — А может быть, та же королева-мать и велела тебе сказать мне все это? – преисполненный ужаса и сомнений, спросил Генрих. — Нет, – ответил Рене. – Выслушайте одну тайну. Он наклонился еще ниже. Генрих последовал его примеру, так что головы их теперь почти соприкасались. В этом разговоре двух мужчин, склонившихся над телом умиравшего короля, было что-то до такой степени жуткое, что у суеверного флорентийца волосы на голове встали дыбом, а на лице Генриха выступили крупные капли пота. — Выслушайте, – продолжал Рене, – выслушайте тайну, которая известна мне одному и которую я вам открою, если вы поклянетесь над этим умирающим простить мне смерть вашей матери. — Я уже обещал простить тебя, – ответил Генрих, его лицо омрачилось. — Обещали, но не клялись, – отклонившись, сказал Рене. — Клянусь, – протягивая правую руку над головой короля, – произнес Генрих. — Так вот, государь, – поспешно проговорил Рене, – польский король уже едет! — Нет, – сказал Генрих, – король Карл задержал гонца. — Король Карл задержал только одного, по дороге в Шато-Тьери, но королева-мать, со свойственной ей предусмотрительностью, послала трех по трем дорогам. — Горе мне! – сказал Генрих. — Гонец из Варшавы прибыл сегодня утром. Король Польский выехал вслед за ним, никто и не подумал задержать его, потому что в Варшаве еще не знали о болезни короля. Гонец опередил Генриха Анжуйского всего на несколько часов. — О, если бы в моем распоряжении было только семь дней! – воскликнул Генрих. — Да, но в вашем распоряжении нет и семи часов. Разве вы не слышали, как готовили оружие, как оно звенело? — Слышал. — Это оружие готовили против вас. Они придут и убьют вас здесь, в спальне короля! — Но король еще не умер. Рене пристально посмотрел на Карла. — Он умрет через десять минут. |
