– Да, контракт кончился. Так я могу рассчитывать на встречу?

– Хорошо, давайте встретимся сегодня вечером в моем ресторане. Не возражаете?

– Отлично. Тогда в семь?

– Договорились.

Хохол, наблюдавший за ней во время этого разговора, недовольно поморщился:

– Я думал, мы проведем вечер вдвоем.

– А я его и проведу вдвоем. Но не с тобой, к сожалению. Ты останешься дома, дорогой.

– А что так? – напрягся вдруг Женька, подозрительно глядя на Марину.

– А то – я не на свидание еду, а по делу, мне нужно заставить этого черта остаться здесь и работать с моей командой дальше. А если со мной поедешь ты, то все превратится в обычный вечер с выпивкой и ничего не значащим трепом. – Она поцеловала Женьку в щеку. – Не обижайся, любимый, я решу все проблемы и вернусь, а тогда – делай все, что захочешь…

– Смотри – ты сама это сказала, – хищно улыбаясь, прошептал Хохол ей на ухо, и Коваль вздрогнула от предвкушения умопомрачительной ночи.

Ровно в семь вечера она сидела в татами-рум своего ресторана в компании главного тренера, одетого, как всегда, в безупречный костюм от «Армани», благоухающего дорогущей туалетной водой и вообще излучающего удовлетворение жизнью. Он расслабленно возлежал на диване и смотрел на Марину с нескрываемым интересом.

– Ну что, господин Младич, давайте о делах, – предложила она после второй чашки саке, и он вальяжно улыбнулся:

– О каких делах, Марина Викторовна? Мой контракт закончился, я уезжаю в Москву, буду рассматривать другие предложения.

– А они уже есть?

– Пока нет, но, думаю, поступят.

«Самоуверенный какой, – подумала Коваль, внимательно глядя на него. – А если не поступят, тогда как?»

– А рассмотреть возможность продолжения нашего сотрудничества вы не желаете?

– Мне кажется, я выполнил условие, поставленное вами – команда удержалась в тройке лидеров, так чего вы еще хотите? Это, в принципе, потолок, даже выше, скажу честно. – Младич подцепил палочками суши и довольно ловко окунул в соус.

– Вы думаете?

– Тут думать не надо, и так все видно.

– Скажите прямо, Мирослав Йожефович, вы не хотите работать здесь потому, что президент клуба – женщина?

– Побойтесь бога, Марина Викторовна! – захохотал Младич. – Мне казалось, мы неплохо ладили, вы не лезли в мои дела, а я не вникал в ваши! Но Москва есть Москва, вы же понимаете! Там совсем другие возможности, другие задачи…

– Другие деньги, – подхватила Марина в тон ему, и он согласно кивнул.

– Да, и деньги другие.

– И дело только в этом? – Она продолжала изучать его лицо, но на нем не дрогнул ни один мускул, не пробежало ни тени.

– И в этом тоже, но отчасти. Скажу откровенно – у вашего клуба нет перспективы, и футбол здесь… местечковый, что ли. Уровня нет.

– Так давайте сделаем этот уровень – в чем проблема? – пожала плечами Коваль, вытаскивая сигарету.

Младич уставился на нее так, словно перед ним сидела не Марина, а какое-то инопланетное существо, предложившее ему полет в другую галактику.

– Вы понимаете, о чем говорите? Вы рассуждаете, как дилетант на трибуне, простой болельщик, не искушенный во всех подводных течениях и всей околофутбольной кухне. Что значит – сделаем уровень? Вы стадион свой видели? Это ж полигон для учений танковых частей, а не футбольный газон. А ваша база? Санаторий для умственно отсталых инвалидов! Куда вы лезете, милая барышня? – Младич кипел праведным гневом, а Коваль совершенно спокойно за ним наблюдала.