Никто не стоял у дороги к городской площади. Я видела там казни до того, как пришла в замок, раньше там были толпы. Люди приходили со всей Лормеры на большие казни. Но сегодня не было никого, только я и стражи. Может, Аурек запретил им приходить. Но не было смысла казнить меня публично, если не было зрителей. Я смотрела на дома и магазины, пока мы проезжали их, ожидая увидеть людей в окнах, если не на улицах, но никого не было. Город словно был заброшен.

Ветер ножами летал по площади, заставляя знамена Аурека с тремя звездами громко хлопать, ударяться друг о друга. Я тут же посмотрела на него, он один сидел в ложе с четырьмя големами снаружи. Он делал вид, что ему скучно в кресле, он разглядывал ногти. Он был в золотой одежде, волосы стянул в низкий хвост под своей короной. Короной Мерека. Я огляделась и увидела еще больше големов. Я насчитала пятнадцать. Этих мне было видно.

Он боялся. До сих пор.

А потом я посмотрела на другую часть площади.

Здесь были люди, которых я нигде не видела, сотни людей. Его солдаты, казалось, привели всех мужчин и женщин Лортуны на площадь. Люди стояли плечом к плечу, окружали помост с широкой деревянной подставкой в центре. Дерево уже было в темных пятнах. Я поежилась.

По виду людей было ясно, что они не хотели быть здесь. Все лица были мрачными, с тяжелыми взглядами, поджатыми губами, но они стояли и смотрели на подставку. В Лортуне не было видно восстания. Я ощутила ужас. А если я ошиблась, и никто не восстал? А если Восходу пришел конец? А если все кончится здесь?

Нет. Что-то происходило, Лиф почти сказал это. И Аурек боялся. Я знала. Он бы не делал предложение, если бы побеждал.

Когда дверь открылась, я спокойно ступила вперед, представила, что мой скелет сделан из железа. Я прогнала страх. Я никогда еще так не боялась, как сейчас, никогда еще во мне не было такой бури, такого желания убежать, хотя бы попытаться. Я не порадую его так. Когда один из его мужчин грубо схватил меня за руку, из толпы донеслось низкое шипение. До этого они молчали, не кричали, не обзывали меня. Они ничего не говорили. А теперь этот тихий звук придал мне смелости.

Толпа расступилась, я пошла к платформе, глядя людям в глаза, улыбаясь им. Они шептали «миледи», когда я проходила, и опускали головы. Никто не боялся моих белых глаз. Никому не было до этого дела. Вместо этого они улыбались, кланялись, источали любовь.

И я знала, что после этого Аурек убьет их всех.

Когда я дошла до вершины лестницы, я повернулась к ним, раздалось новое низкое шипение, угрожающее.

Прибыл Лиф. Он был в черном, на лице не было эмоций.

Его меч — меч Мерека — был в руках.

Он не смотрел на меня. Он медленно и тяжело поднялся на помост, словно он был приговорен к смерти, а я поняла, что, наверное, здесь его выпорол Аурек. Наверное, часть пятен крови, на которых я стояла, была с его спины.

Весь страх, что пропал, когда я улыбнулась людям, вернулся.

Я умру.

Сейчас. От рук того, кого первым полюбила.

Так не честно.

Я ошеломленно смотрела на него и заметила что-то, похожее на сожаление, в его глазах.

— Пусть встанет на колени, — приказал Аурек.

Лиф посмотрел на меня так, словно ожидал, что я сделаю это, но я покачала головой. Он надавил на мое плечо. Я боролась, но он давил.

— Тебе нужно встать на колени, — сказал он. — Ты не захочешь стоять при этом. Прошу.

Обреченность в его голосе — и доброта — заставила меня опуститься на колени, словно я растаяла.

— Твайла Морвен, Пожирательница грехов Лормеры, — заговорил бархатным громким голосом Аурек. — Тебя привели сюда умирать за преступления против дома Таллита, прошлого и настоящего. Твоя кровь — болезнь, твое существование — оскорбление.