Сигурд не стал напоминать Хальвдану, что и он, и Сигрёд связаны с ним, их ярлом, стоявшим между ними и высокомерным Харальдом.

— В других местах народ может думать по-другому, — откликнулся он чуть ли не шепотом. А затем добавил: — Ты приехал, чтобы спросить у меня совета по поводу нападения на Эйрика? Так вот он: не делай этого.

Хальвдан нахмурился, прошел несколько шагов вперед, вернулся. Ярл Сигурд был столь же мудр, сколь и коварен. А еще он приносил огромные жертвы богам, за что те должны были смотреть на него с благосклонностью. Однако… Вороны каркали, словно хохотали.

— А если я все равно это сделаю?! — рявкнул он.

— Я не стану тебе помогать, — ответил Сигурд. — Мне кажется, что здесь, на севере, дело еще не дошло до мечей, и ты слишком торопишься. Но и препятствовать тебе я не буду. Независимо от того, чем все это закончится, ни я, ни тронды не станем соваться в дела королей до тех пор, пока они не сунутся к нам.

— Но почему бы тебе не вмешаться сейчас?

— Потому что позднее может возникнуть гораздо большая необходимость в моей силе.

Так они прогуливались вдоль берега и беседовали, пока невидимый за тучами закат не сказал им о том, что пора возвращаться. Той ночью пир завершился рано. Хальвдан твердо стоял на своем и решил выехать с рассветом. Летом поездка отсюда до Сёльви занимала весь длинный день, но сейчас дни стали короче воробьиного носа. Разве может кто-нибудь быстро ехать в темноте, да еще и в непогоду?

Вот потому-то Эйрик проснулся посредине второй ночи, которую Хальвдан провел в пути.

Может быть, то была удача, может быть, так было предсказано в песне, которую норны пропели над его колыбелью, может быть, его спасли охраняющие заклинания Гуннхильд. Дом в Сёльви оказался очень грязным; его, похоже, даже не проветривали подолгу. Воины ничего не имели против этого духа, но Эйрик приказал положить свежей соломы в сарае у стены и спал там, снаружи.

От сна короля пробудил стук множества копыт и голоса. Он тут же вскочил на ноги. Его рука безошибочно нашла лежавшее подле него копье. Тихо, как кошка, он приоткрыл дверь на маленькую щелку и выглянул наружу. В небе сияла почти полная луна, окруженная морозным кольцом. Пар от дыхания клубился облаком в ее ледяном свете. Среди ночных теней сверкали шлемы, кольчуги и оружие. Воины уже окружили дом.

Вот они спрыгнули с лошадей, обнажили мечи, подняли топоры, выставили вперед копья. Эйрик был уверен, что их передовой отряд должен был украдкой напасть на его дозоры, а затем вся дружина галопом промчалась последнюю милю.

Пока он смотрел, из дверей высыпали воины и сразу же были зарублены острым железом. Нападающих было много, и они стояли возле двери сплошной стеной. Вспыхнул разожженный от трута факел.

Эйрик знал, что они пришли за ним. Если они найдут его, то его сыновья будут приговорены к жалкой, презренной жизни или к безвременной смерти.

Пятеро из его дружинников посменно ночевали возле сарая в спальных мешках. Не замеченные в неверном лунном свете, они присоединились к нему.

— Мы можем броситься вперед и умереть вместе с нашими товарищами, — прошептал им Эйрик, — но будет лучше, если мы скроемся от них и отомстим. — Пошарив в темноте, он нашел свою одежду, подкольчужник и кольчугу. Все шестеро завернулись в плащи и, держась в тени, проскользнули к берегу. Корабли находились неподалеку; возле них дежурило несколько часовых. Эйрик выбрал один из кораблей и поднялся вместе с воинами на борт. Народу было очень мало, и корабль на веслах еле полз в сторону моря. За кормой, затмевая звезды, словно маячный костер, разгорался пожар, и рев пламени слабо долетал до беглецов, подобно шуму отдаленного прибоя.

На обратном пути Эйрик узнал, кто напал на него.