— Да, ваше высочество, — с легким сомнением ответила она.

— Эта вера в свершения Йокеса имеет что-то общее с надеждой, в которой столь недавно тебе стыдно было признаться? — спросил посланник.

Она на мгновение потупилась.

— Да, ибо тогда это была лишь надежда. Но сегодня это нечто большее. Если Йокес обманул тебя… Анессу и Хайну… значит, он обманул всех. Именно так, как сказал.

Посланник понял, что командир войска Сей Айе задумал какую-то военную хитрость. Но он не мог избавиться от ощущения, что уже слишком поздно… Что бы ни придумала Эзена, оно не могло остановить неумолимого хода событий. Козни, интриги, хитрости — да, но все в свое время. Княгиня проигрывала не потому, что плохо справлялась со своими обязанностями в столице. Она проигрывала, так как ее действия и решения никому не удавалось поддержать оружием. Готах напрасно размышлял о том, что такого может совершить Йокес, что могло бы дать ему перевес в войне. А может, сама княгиня рассчитывала, что сумеет расколоть единство группировки Справедливых и приобрести для себя тысячу новых мечей? Но это был, увы, заколдованный круг… Для раскола единства Справедливых нужны были мечи; их же, по крайней мере в Роллайне, могли предоставить именно Справедливые, и никто другой. Готах считал, что лишь некое чудо, военное и политическое сразу, может дать княгине-регенту в руки оружие.

И к сожалению, он был прав. Еще той же ночью начало становиться ясно, что ее высочество играла чересчур рискованно — и просчиталась. Ибо чудо не желало происходить. Его могла совершить надтысячница Тереза, но чудо надтысячницы не основывалось на одном лишь желании. Командующая Восточной армией знала, чем она располагает, не надеясь на везение, лишь на свои знания, отвагу и численность солдат, к тому же считала свое чудо всего лишь крупным военным достижением. В то же самое время Эзена ожидала, что ей улыбнется судьба.

А судьба не собиралась улыбаться, ибо, похоже, просто не любила чересчур тщеславных невольниц.

Разбуженная перед самым рассветом Хайна не могла понять, чего хочет от нее первая Жемчужина. Телохранительница ее высочества, правда, очень быстро приходила в себя, даже вырванная из самого глубокого сна, но зато Анесса, увы, была совершенно пьяна. Она все время икала и не могла устоять на ногах. Сперва ее поддерживала служанка, потом спинка кресла, но эта опора могла оказаться слишком слабой… Они разговаривали в проходной комнате, из которой вели двери в следующие комнаты и, наконец, в спальню княгини. С некоторого времени проходная комната стала жилищем Хайны. Черная Жемчужина постоянно находилась там на страже.

— Хватит бормотать, — решительно сказала она, несколько ошеломленная, поскольку Анесса хоть и заглядывала порой довольно глубоко в бокал, но теперь она явно залезла в него с головой. — Как ты выглядишь? Беги отсюда, а то если Эзена проснется…

— Я сей-час… И-ик! — проговорила опухшая Анесса, глядя на нее налитыми кровью глазами и отрицательно покачивая пальцем. — Разбуд-ди ее.

От нее невыносимо несло вином, а выглядела она как последняя шлюха из предместья. Все говорило о том, что недавно она решила поправить свою внешность и подрумянила щеки или, вернее, пыталась это сделать. С одной стороны у нее был бледно-красным висок, с другой — край скулы. Она также подкрасила черным ресницы и брови, но выглядело это так, словно она измазанной в саже рукой по очереди протерла глаза. Растрепанные волосы слиплись от чего-то напоминавшего густой соус для жаркого; тот же соус покрывал платье на груди, на которой к тому же оказалось содержимое по крайней мере трех бокалов красного вина.

— Где ты была? Что ты от меня хочешь? Я должна ее разбудить? Ведь она тебя убьет, прежде чем ты вообще успеешь…

— Ик, — сказала Анесса.