— Нилли, — выдохнул он. Террин опустился на колени, и ребенок обвил руками его шею. Она молчала, просто сжимала его, уткнувшись лицом в плечо. Террин выглядел… Серина не могла прочесть его лицо. Радостным. И виноватым. Почти испуганным. Но он нежно придерживал малышку, что не вязалось с обликом высокого и строгого венатора.

Серина могла лишь потрясенно смотреть, не веря глазам. Неужели… неужели можно было заставить эвандерианцев передумать? Богиня уже стала их менять?

Девочка отошла от Террина и посмотрела в его глаза. Она склонила голову и открыла рот. Но голос зазвучал не детский. Он был странным, без возраста, похожий на песню, говорил со смесью смертного и духовного языков:

— Твой брат в опасности.

— Что? — нежность пропала с лица Террина. — Что ты сказала?

— Я видела это, — продолжил голос. Девочка прижала ладошки к щекам Террина. — То, что может быть и будет. Я покажу.

Что-то сверкнуло между ними, передалось через ладошки в голову Террина. Серина не могла различить, то, но уловила далекий гул грома.

В глазах Террина появился ужас.

* * *

Я не просыпалась. Я неделями лежала в ступоре, запертая в своем разуме.

В своем разуме, где была пробужденная тень.

Она кралась за мной во тьме. В коридорах моего подсознания она была за каждым поворотом, за каждым углом. Я бегала по коридору с дверями, но, в какую дверь ни заходила бы, какую ручку ни дергала, она ждала меня на другой стороне — создание из чистой тьмы, без облика. Воплощение гнева.

Я ощущала пульс ее ненависти ко мне в своей крови. Тень была активна, а я — без сознания, не могла сражаться, не могла подавить ее чаропеснями. Она могла меня поймать. А потом она прогонит мою душу из тела и захватит то, что осталось.

Но я не собиралась сдаваться.

Я закрывала двери и бежала все быстрее. Я забиралась глубже в лабиринте коридоров моего разума, заходила в тайные комнаты и узкие проходы, всегда была на шаг впереди той силы.

Наконец, она загнала меня в тупик. Двери были закрыты, и тут не было лестницы или другого коридора сбоку. Только окно в дальнем конце, но, как бы я ни бежала к нему, оно оставалось вдали. Мои ноги проваливались в камни, и я упала на колени и поползла вперед.

Тень приближалась. Медленно и тихо, как пантера на охоте. Она не спешила, растягивала момент торжества, ведь догнала меня. Впервые со дня Одержимости я познала настоящий страх.

Я не могла двигаться. Коридор таял вокруг меня, стал просто тьмой. Моя тень окружала меня, была надо мной, подо мной, по бокам. Только впереди я видела далекое окно, блеск света, надежды, но вне досягаемости. Я отчаялась.

Но вдруг что-то появилось в окне. Фигура мужчины. Но это было невозможно. Это был мой разум. Тут больше никто не жил.

Он приближался, сияя, как факел, но белым светом. Призрак. Управляющий разумом.

— Вот ты где, — сказал он, приближаясь к месту, где я лежала, руки и ноги сковала тьма, моя душа застыла от страха. — Мы тебя искали. Дай нам руку.

Я не знала его, но он казался ангелом, посланным Богиней. Я потянулась к нему.

Но моя тень закричала, тьма скрыла его из виду. Я завопила, душа боролась от боли, потеряв так внезапно надежду. Я едва могла вынести это, и я чуть не отпустила свое тело, чуть не позволила выгнать меня из тела.

А потом свет пронзил тьму. Слабое мерцание становилось сильнее. Хоть я не видела его лица, я слышала его голос, поющий в моей душе.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Я думала, что он говорил со мной, открыла рот для ответа.

Но из тьмы донесся голос, который не был голосом, не говорил на языке.