– В горе и в радости?

– Несомненно. Но знаешь, что меня удивило? На твоей стороне оказалась не только я. Папа тоже. Хотя он – понятно. Маме было ужасно тяжело, но она приняла правильное решение. Как всегда. Но Владимир! Он меня просто потряс!

– Меня тоже. Я долго не мог его раскусить. Но потом понял.

– Понял, какое он вино? Ты же так людей воспринимаешь?

Он покосился, не смеется ли. Полина смотрела с нескрываемым интересом.

– Признаю, что мой подход ненаучный. Или даже – антинаучный. Но я так чувствую. Твоего брата, если честно, я идентифицировал, прости за терминологию, с трудом. Слабое и безвкусное вино мне неинтересно. А он казался именно таким – невыразительным и вялым. Вялое вино не имеет индивидуального вкуса.

– А потом?

– А потом я догадался, что он – рецина. Никогда не слышала?

Полина помотала головой.

– Это греческое смоляное вино. Реликтовое, между прочим. Те, кто пробует рецину впервые, относятся к ней скептически, но только до третьего глотка. А потом влюбляются окончательно и бесповоротно. Равнодушных не бывает! По старой традиции в вино добавляют чуть-чуть сосновой смолы. Рецина кажется странной и… неправильной. Но, распробовав, проникаешься к ней уважением.

Полина задумчиво кивнула:

– Похоже. А Анжела? Дай угадаю! Она – шампанское?

– Не знаю.

– Как такое может быть?

– Просто я не разбираюсь в дешевых винах. «Букет Молдавии» – это не ко мне.

– Звучит жестоко.

– Не будем о ней. А шампанское бывает…

– Только в Шампани?

– Точно. Все остальное – просто игристое вино.

– А почему же у нас на этикетках пишут…

– Не верь тому, что пишут у нас на этикетках и на заборах, – нравоучительно заявил Округин. – Знаешь, если виноделие – высокое искусство, то шампанское – его шедевр. Любимое вино королей и гусар. Именно виноделы Шампани в семнадцатом веке научились укрощать этот невозможно капризный напиток. Ты удивишься, но в наше время вся площадь виноградников Шампани тщательно поделена между хозяйствами. Никто не смеет назвать шампанским вино хотя бы за метр от границ провинции. Выложит кругленькую сумму штрафа, пусть даже его вино ничуть не хуже. Что уж говорить о России!

– А какое шампанское считается лучшим? «Вдова Клико» или «Дом Периньон»?

– Ого! Какие у тебя познания!

– Удивлен? А еще мне известно, что Дом Периньон был монахом, и именно он изобрел шампанское!

– Точно. Но сделали шампанское культовым женщины. Николь Клико, Матильда Перье, Луиза Поммери и, разумеется, Лили Боллинже. Красотки!

– Значит, у меня есть шанс? – улыбаясь, спросила Полина.

– Еще какой! Знаешь, именно вдова Клико приохотила к шампанскому русских. Во время похода против Наполеона наши бравые офицеры без зазрения совести разоряли ее подвалы. Рвать на себе чепец она не стала. Пусть, дескать, пьют, потом заплатят. Так и вышло. Русские сделали ей великолепную рекламу.

– Какая женщина!

– У меня лучше! Горжусь собой! Смог такую образованную завоевать!

– И как, интересно, ты меня завоевывал? Нет, молчи! Одной истории с сестрой достаточно. Не говоря уже о…

– Вообще-то я намекал на красоту моего носа, сравнимого только с носом моего вина, – торопливо перебил он, боясь, что Полину захлестнут тяжелые воспоминания об августовских днях.