Сердце учащенно забилось в груди у Кейт. Она провожала Росса взглядом, пока он не скрылся в другом конце залы. Праздничный вечер внезапно стал для нее вдвое веселее.

Окна и двери залы были увешаны гирляндами из остролиста с ярко-красными ягодами, лавра и плюща; кое-где виднелись также пушистые ветки омелы и других вечнозеленых растений, так остро пахнущих в прогретом воздухе. Гирлянды украшали и помост, на который водрузили высокий стол, и королевский герб на стене. Вдоль стола стояли чаши с яблоками и головками ароматной гвоздики, а между ними были протянуты цветные ленты. Генрих с королевой восседали во главе стола, потягивали вино и ждали увеселений; его помощники сидели справа, ее фрейлины — слева.

Развешиванием венков и раскладыванием яблок с гвоздикой Кейт руководила вместе с несколькими другими дамами по поручению самой королевы. Все украшения должны были находиться тут в течение шести недель, до самого Сретения. Впрочем, обед тянулся так долго, что Кейт начала бояться, доживут ли хрупкие растения хотя бы до десерта.

Но вот сыры и орехи наконец убрали, а столы сложили и отодвинули к стенам. С минуты на минуту должна была начаться пантомима в исполнении странствующей труппы. За пантомимой последуют танцы под переливы арфы, лютни и колесной лиры, и прежде всего — рождественский танец. Прочие развлечения займут августейших особ до полуночной мессы — ангельской, или Христовой, что знаменует приход света среди непроглядной ночи в самый темный день зимы.

Кейт пантомиму никогда не любила и ничуть не скучала по ней, когда ее временно запретили. Странно, что этих фигляров вообще впустили во дворец после чудовищного номера под названием «Danse Macabre», который распорядитель Генриха разыграл в Вестминстере пару месяцев назад. Вероятно, традиция рождественской пантомимы укоренилась слишком глубоко, иначе король непременно заменил бы старомодную потеху какой-нибудь новинкой. Когда к трону подошли люди с набеленными лицами и в пышных костюмах, Кейт отвернулась, ища глазами рослый силуэт Шотландца.

И быстро нашла его — Росс стоял, прислонившись к колонне, возле самого входа. Маргарет, должно быть, только что поговорила с ним и сейчас стремительно удалялась. Плечи у нее были опущены, что не могло не встревожить Кейт: о чем же эти двое могли беседовать? Нужно будет спросить об этом у сестры, когда они останутся наедине.

Какое-то резкое движение привлекло внимание Кейт. К Россу подошли трое мужчин. Когда один из них с силой ударил ее нареченного в бок, а тот согнулся в три погибели, Кейт тотчас кинулась к ним, обуреваемая гневом. Яростным взглядом она сверлила черный камзол человека, который зачем-то хотел разбередить свежую рану Данбара. Человек этот стоял к ней спиной, но она все равно его узнала.

Чего же добивался Трилборн? Быть может, хотел принудить Росса к дуэли на шпагах, пока тот был слаб? Для этого он, наверное, и привел с собой друзей.

Кейт даже не принимала никакого решения. Просто в один момент она стояла, являя собой саму благопристойность, а в следующий уже летела Россу на выручку. Троица негодяев, наверное, даже не различила ее очертаний — только бархатистое багровое пятно с золотыми проблесками, внезапно возникшее рядом. С ледяной улыбкой на устах Кейт окинула их презрительным взглядом.

Краем глаза она успела заметить, что Росс уже коснулся рукояти своего кинжала. Только бы он не вынул его из ножен! Иначе это могут расценить как оскорбление, требующее сатисфакции.

— Росс, мой милый сэр, где же вы пропадали! — Кейт взяла его под руку и заговорила так кротко, как только могла.