— Подумай хорошенько, — не смутившись от его взгляда, продолжал настаивать Альгимант, — человек умирает, и последнее, что он хочет сказать — это два слова: «король и охота». Тебе не кажется, будто она хотела предупредить меня о чем-то скверном, что может случиться с тобой на охоте?

— Не кажется, — отмахнулся Конан. — Ты не обижайся, я понимаю, что ты тяжело пережил ее гибель, но мало ли что может сказать женщина в предсмертном бреду. Клянусь Кромом, я еще и не такое слыхивал от умирающих. Тем более, ты сам сказал, будто она упомянула еще какого-то цюрюльника.

— Она же не от горячки умерла, — взволнованно продолжал Альгимант, — а ее убили в твоем саду…

— Да, весьма неприятно, когда таким образом оканчивается праздник у короля, — сжал кулаки киммериец. — Прах и пепел, я буду не я, если не найду того, кто это сделал! Но не понимаю, каким образом ее смерть связана с моей охотой. Вроде бы обычная скромная девушка из знатной семьи. Не скажу, что я очень уважаю ее опекуна, но это не причина, чтобы подозревать ее в чем-то…

— Скорее всего, против тебя вновь образовался заговор, и она каким-то образом узнала об этом… — начал молодой офицер.

— Или она сама была среди заговорщиков! — перебил его киммериец.

— Нет, — побледнев, ответил Альгимант. — Она никогда не могла бы сделать этого, клянусь милостью Солнцеликого.

— Фью! — присвистнул киммериец. — Ты ведь не мальчик и сам знаешь, как иногда случается в этой хитрой и быстротекущей жизни. Мне приходилось видеть и не такое, но… — Конан задумался, — может быть в твоих словах и есть маленькая доля истины. Вот такая, — король чуть расставил два пальца, — но не отменять же королевскую охоту ради столь неясных подозрений. Хорошо еще, что ты не стал говорить о своих подозрениях Паллантиду, тот мне всю плешь проел бы. — Варвар явно преувеличивал, говоря о плачевном состоянии своей шевелюры — его жесткая черная грива не потеряла густоты со времен юности. — Скорее всего, ты что-то неверно расслышал.

— Нет, — Альгимант был непреклонен, — я не мог ошибиться, именно эти слова я слышал от нее. И у меня есть план…

— План? Я не ослышался? — удивленно поднял брови варвар. — Ты хороший воин, но мне кажется…

— Да, ты не ослышался, — пылко продолжал молодой офицер. — Хотя ты не очень-то веришь тому, что я говорю, все же предлагаю тебе, мой король, поменяться на время Охоты одеждой. Ты наденешь мою, а я…

— Хочешь ненадолго почувствовать себя королем? — насмешливо перебил киммериец. — Что ж, ничего дурного в этом нет. На, поноси немного, — он стал стягивать с себя шитый золотом камзол, — хоть ты и пытаешься убедить меня в какой-то чепухе, для сына лучшего друга не жалко…

— Не смейся надо мной, — Альгимант печально покачал головой, — ты сможешь это сделать завтра, когда выяснится, что я ошибся и затея с переодеванием — бред человека, обезумевшего от потери любимой девушки. И все-таки я прошу тебя поступить именно так. Если те, кто, как я предполагаю, устроили заговор, попытаются напасть на меня, я от них отобьюсь, если на то будет воля богов, а вот если они метят в тебя…

— Что ж ты думаешь, я не отобьюсь? — почти обиделся киммериец.