— Быть может.

И не отвечая более, он начал барабанить по стеклу марш Ста Швейцарцев.

Четверть час спустя карета приблизилась к стенам Парижа.

— Наконец-то, — прошептал Эктор.

Едва они въехали на заставу Святого Иакова, караульный офицер подошел к дверцам кареты.

— Извините, — сказал он, — не принадлежит ли эта карета маркизу Шавайе?

— Я, мсье, маркиз Шавайе, а что вам нужно? — ответил Эктор.

— Лично от вас — ничего. Но я должен объявить вам приказ его величества.

— Приказ? Мне?

— Да, мсье, приказ в надлежащем виде и форме, который мне вручили вчера. С вами, если я не ошибаюсь, должен быть пленник?

— Вот он. Шевалье Сент-Клер.

— Я прошу вас передать его мне.

— Передать вам шевалье? — вскричал Эктор. — Это невозможно.

— Однако, маркиз, я имею приказ с подписью короля.

— Если для того, чтобы отвезти его в Бастилию, я возьму этот труд на себя.

— Совсем нет, маркиз, о Бастилии здесь нет речи.

— Вы не отвезете этого плута в темницу? — спросил Кок-Эрон.

— Нет…Но я отвезу туда того, кто осмелится не повиноваться приказаниям короля.

— Так что же вы с ним сделаете?

— Я не обязан отвечать, — возразил караульный офицер, — однако из уважения к маркизу я скажу, что, по-видимому, шевалье будет возвращена свобода.

— Мсье, — сказал Эктор, — я имею в кармане королевский указ.

— А я — приказ короля.

— Вот он.

— Вот он.

— Мой указ от 25 мая.

— Мое приказ новее, посмотрите.

— Он от 30. Боже мой! — вскричал Эктор.

Кок-Эрон испустил крик бешенства, взял приказ из рук своего господина и пробежал его глазами. На нем была подпись и печать короля. Непреодолимое желание убить шевалье мелькнуло в его уме, но глубокое уважение к своему господину его удержало.

В течении всей этой сцены шевалье сидел спокойно в глубине кареты. Но по лицу его блуждала едкая насмешка.

— Теперь вы видели собственными глазами приказ и подпись короля, — сказал офицер, — и я надеюсь, вы не замедлите передать мне пленника.

Ужасная борьба происходила в голове Эктора. Шевалье вновь ускользал от него в последнюю минуту. Он мог, конечно, с помощью Кок-Эрона, готового на все, противиться, обратить в бегство караульного офицера и его подчиненных, удержать шевалье, даже убить его, но что бы было завтра и не навсегда бы он потерял Кристину? Людовик XIV повелел; следовало повиноваться.

— Я повинуюсь, мсье, — сказал он, — можете увести с собой шевалье.

— Я не ожидал другого от дворянина, подобного вам, — ответил офицер.

Шевалье встал и не спеша вышел из кареты. В ту минуту, как его нога коснулась земли, он со значительным видом взглянул на Кок-Эрона и спросил:

— Ну что, приятель, на чьей улице праздник?

Кок-Эрон грыз ус и молчал.

Шевалье улыбнулся, спрыгнул на дорогу и важно поклонился Эктору.

— Я, право, в отчаянии, маркиз, что был виной столь неприятного для вас путешествия. Примите уверения в моих сожалениях на этот счет.

— Мсье, — сказал Эктор, — придет день, и мы увидимся.

— Надеюсь, — отвечал шевалье, надменно выпрямившись.

Два непримиримых врага обменялись последним взглядом. Караульный офицер приблизился, и шевалье последовал за ним в карету, стоявшую в стороне у дороги.