ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Но все вышло не так, как она надеялась. В середине декабря Крессиду позвали к королю, чтобы в его присутствии она дала формальное согласие на обручение с Мартином, графом Рокситером. За минувшие недели были оговорены все условия брачного контракта. Сэр Дэниел пребывал в самом прекрасном расположении духа и с радостью согласился на все предложения.

Он намеревался дать за дочерью великолепное приданое в обмен на счастье вскоре увидеть ее графиней, обладательницей всех привилегий, соответствовавших столь высокому положению, не говоря уж о том, как много выигрывал он сам, согласившись на брак, по-видимому королю весьма желанный.

Мнение Крессиды, в сущности, не спрашивали. Мать в упоении щебетала о том, как они гордятся дочерью, так что упираться было бы просто бессмысленно. Что же касается отца, то, как ни горячо любил он ее и всячески баловал, Крессида прекрасно знала: на этот раз он будет непреклонен и потребует, чтобы она согласилась.

Граф, судя по всему, против брака не возражал. Она редко видела его после того неприятного столкновения на ристалище, и происходило это всякий раз при родителях, а в нескольких случаях — в присутствии короля и королевы. Сэр Дэниел и леди Греттон никаких разговоров об этом не заводили, и Крессида рассудила, что граф решил сохранить ту историю в тайне. Только однажды она рискнула заговорить с ним об их первой встрече, когда на минутку оказалась с графом наедине на дворцовой площадке над рекой; Алиса, как всегда начеку, держалась на несколько шагов позади.

— Милорд, — произнесла Крессида напряженным тоном и, заметно нервничая, — надеюсь, в тот день ни одна из лошадей не пострадала от моего внезапного вторжения на ристалище?

Он немного замедлил шаг, его сонные глаза холодно посмотрели на нее.

— А, вижу, вы узнали во мне того рыцаря, который подхватил вас столь бесцеремонно. Сожалею, если оскорбил ваши чувства, но должен сказать, что вам грозила серьезная опасность.

Она опустила глаза.

— Мне кажется, милорд, что вы не сказали об этом… ни моим родителям… ни королю.

— Разумеется, нет. — Уголки его длинных губ дрогнули от сдерживаемого смеха. — Это должно остаться нашей тайной, мистрисс Крессида. Ведь вы хотели бы этого?

— Да… о да, — быстро проговорила она. — То есть… я думаю, это огорчило бы маму…

— И очень огорчило бы, не правда ли? Но ведь ничего порочащего вашу честь не произошло.

Крессида посмотрела на него с вызовом. Она не сомневалась, что он смеется над ней, однако лицо его опять было абсолютно серьезно.

— Вот именно, ничего, — сказала она резко. — Разумеется, вы не могли подумать, будто я пошла на площадку, чтобы…

— …чтобы полюбоваться военными играми мужчин? — Его губы опять дрогнули. — О нет, конечно же, нет, мистрисс. Вы же сами объяснили, что просто заблудились в незнакомых вам переходах дворца.

Девушка испытывала странную неловкость в его присутствии. Хотя она и знала, что ему всего двадцать три года, но отчетливо сознавала, что на самом деле он взрослее ее на целую вечность. Граф воспитывался в знатных домах, считался одним из самых доверенных рыцарей нынешнего короля, находился всегда с ним рядом еще там, на севере, а теперь и здесь, в насыщенной интригами атмосфере Вестминстера.

Он вел себя неизменно любезно, даже с нею наедине, преувеличенно любезно, как будто она еще ребенок, которого принято баловать, а не женщина из плоти и крови.